Не нравится мне, как он на меня смотрит.
- Как вы себя чувствуете? - деликатно осведомляется он.
- Голова очень болит, - признаюсь я.
Во взгляде мужчины отражается что-то странное, и он протягивает руку, описывая круг вокруг головы: - Где болит и как?
Я сосредотачиваюсь, пытаясь поточнее описать:
- В правом виске начинается и насквозь проходит, а на фоне шум, - медленно, взвешивая каждое слово, произношу я.
Доктор кивает, а потом вскидывает вверх ладонь:
- Сколько пальцев я показываю?
- Два, - изумленно отвечаю я. - Да что случилось-то?
Врач задумчиво смотрит на меня:
- Извините, как вас зовут?
Я открываю рот и не могу произнести ни слова.
Как меня зовут? Почему я не могу вспомнить?
Паника захлестывает с головой, датчик в изголовье жалобно пищит, и доктор тут же реагирует: - Успокойтесь, пожалуйста, я сейчас все объясню. Пассажирский поезд сошел с рельс, мы нашли вас на обочине, всю в крови, и весь персонал боролся за вашу жизнь. А потом вы несколько дней не могли прийти в себя. Но есть одно “но” - при вас не было никаких документов, и мы не смогли связаться с близкими. Так что наша последняя надежда была на то, что вы расскажете нам все, когда очнетесь.
Медсестра украдкой шепчет что-на ухо мужчине, и тот тут же произносит:
- А, извините, я забыл. К счастью, плод не пострадал.
- Плод? - в ужасе переспрашиваю я.
Оба с жалостью смотрят на меня, во взгляде медсестры читается боль.
Я беременна, и этого не помню. Я не помню ни своего будущего ребенка, ни его отца.
Как такое возможно?
Я ощущаю приступ головокружения, к глазам подступают слезы. Датчики разрываются, что еще больше добавляет головной боли. Главврач мягко сжимает мое запястье: - Не переживай так, - он резко переходит на “ты”. - Попьешь лекарства, все вспомнишь, вот увидишь!
- Кто-нибудь еще выжил? - я сглатываю ком.
Медсестра отрицательно качает головой, и я хмурюсь:
- Поэтому вы не сообщаете о том, что я жива? Чтобы не давать людям лишних надежд? - слова вылетают изо рта с трудом. Столько жертв…
- Сначала мы пытались спасти тебе жизнь, - укоряет доктор. - А потом да, из-за этого. Диана, потом будешь давать ей три таблетки в день, - он быстро черкает что-то на листке и протягивает девушке. Медсестра с готовностью кивает, изучив написанное, и с улыбкой смотрит на меня: - Все будет хорошо.
Дверь хлопает, и оба исчезают.
А я с силой сжимаю зубы. У меня наверняка есть близкие люди. Мама? Папа? Может,
братишка или сестренка? А еще у меня точно есть парень. Наверное, они наверняка сходят с ума. А может, уже меня похоронили…
А если я никогда их не вспомню?
От отчаяния и жалости к себе к глазам опять подкатывают слезы, и я опускаю взгляд на свое тело. Грудь и живот перебинтованы, и я с тоской думаю о том, что могла потерять своего малыша. Странно, но перебинтованы еще и обе руки и колени.
Интересно, что под бинтами?
Как только я думаю об этом, в мозгу тут же вспыхивает боль.
- Дыши! Давай, ты сможешь!
Я пронзительно вскрикиваю. Невысокая женщина гордо улыбается:
- Мальчик.
А потом в моих руках оказывается маленький невесомый комочек.
От этого воспоминания я невольно дергаюсь, угрожая капельнице.
У меня уже есть один ребенок! И теперь я точно знаю, что смогу его вспомнить.
Не переживай, сыночек, я обязательно вернусь домой! И я непременно вспомню, куда именно мне надо вернуться!
========== 4. Может ли это считаться предательством? ==========
POV Андрей
- Я дома! - громко объявляю я, распахивая дверь и опуская сумку на пол.
- Привет! - Яна с улыбкой выглядывает в коридор и целует меня, обнимая за шею. - Есть будешь? - она отстраняется и заглядывает мне в глаза.
- Есть будешь? - этот звонкий голосок наполняет пространство и до боли отдается в ушах.
Я так скучаю по ней…
- Да, - я киваю.
- Я суп сейчас налью, - Яна уносится, а я вешаю куртку на крючок и замираю.
Обстановка изменилась. Я сначала не сразу соображаю, что происходит, а потом выхожу из себя: - Ян!
- Да, Андрюш? - она выглядывает из кухни с половником в руках, и на долю секунды я ощущаю болезненный укол совести.
- Тут лежали игрушки, - каждое слово дается мне с трудом.
Она опускает голову, на некоторое время смущаясь, а затем поднимает взгляд, и я узнаю знакомое упрямое выражение лица: - Андрей, они валялись под ногами, и негде было ходить! - сердито заявляет девушка, убирая с лица прядь волос.
Это тебя не касается.
Это вещи Андрюшки.
Ты не смеешь уничтожать всю память о Полине!
Я едва успеваю прикусить язык, изо всех сил сдерживая свою ярость и этот ураган злых слов, который уже готов вылиться на мою жену.
- Где они?! - прилагаю все усилия, чтобы не повысить голос. Если она их выкинула, я за себя не отвечаю!
- Я в пакет сложила и на балкон отнесла, - в тоне Яны читается вызов. - Андрей! - раздраженно произносит девушка, когда я стрелой несусь в вышеупомянутую комнату.
Падаю на колени на пол лоджии, придвигаю к себе большой пакет в углу и жадно заглядываю внутрь.
Несколько машинок. Кораблик для купания. Детская паста. Две зубные щетки. Халат. Полотенце. Косметичка. И маленькая деревянная шкатулка, которая раньше стояла на ее тумбочке. Я знаю, что Полина хранит там самые памятные для нее вещи. Но я никогда не заглядывал в нее - ценил ее личное пространство.
Хранила. Пора привыкать говорить “хранила”.
Пальцы действуют сами собой, поднимая заветную крышку,и я чуть не задыхаюсь от нахлынувших воспоминаний.
Тест на беременность с двумя полосками. Кожаная бирочка из роддома “Андрей Григорьев”. Маленькие пинеточки. Билеты в кино, на которые мы ходили вместе. И билет на хоккейный матч.
Я аккуратно беру в руки этот прямоугольник, и Полина тут же вырастает перед моими глазами.
- Я в хоккей вернулся!
- Правда? Я очень рада! Я знала, что так будет! - ее глаза по-настоящему искрятся.
- Спасибо.
- За что?
- За то, что верила в меня.
- Это тебе спасибо.
- Мне-то за что? - удивляюсь я.
- За то, что ты у меня есть.
За то, что ты у меня есть…, - эхо все еще звенит в воздухе.
Я изо всех сил сжимаю ручку пакета, сминая ее в кулаке.
- Андрей? - голос Яны прорезает пустоту. Она с тревогой смотрит на меня.
Ну, что я могу ей сказать?
Оглядываюсь через плечо на девушку и тихо роняю:
- У тебя там суп выкипит.
Она страдальчески морщится и уходит. А я закрываю глаза, ловя выскользающие слёзы.
Поль, я бы многое отдал, чтобы ты была сейчас рядом со мной!
Я работаю челюстями, а Яна пристроилась рядом на стуле, пристально изучая мое лицо. Отвожу взгляд, потому что бывшая Самойлова всегда читает меня, как открытую книгу.