– С мотором наплачетесь.
Впоследствии Эрвину рассказали, что, когда русские предложили Герингу повторить замедленную «бочку», тот не стал кривить душой и признался, что подобного никто из немецких пилотов повторить не сможет. Геринг отнюдь не заблуждался относительно летного мастерства своих подопечных: сотни немецких летчиков проходили летную практику в России – в Липецкой военно-авиационной школе. Многие впоследствии знаменитые летчики ВВС Германии совершенствовали приемы высшего пилотажа именно в этом засекреченном учебном заведении, был среди них и Герман Геринг.
На прощальном банкете в честь русских асов обескураженный Гитлер лично от себя подарил молодому русскому четыре золотые монеты. Золотое содержание такой монеты номиналом в 10 000 марок равнялось в Германии стоимости нескольких «мерседесов».
История – вещь упрямая: из-за конструктивных недостатков двигателя ДБ-601, о чем Федоров лично уведомил Гитлера, истребитель Хе-100 в производство не пошел, и кроме трех предсерийных было изготовлено еще только двенадцать самолетов…
Что касается поразившего Эрвина русского летчика, то Герой Советского Союза, «сталинский сокол» Иван Федоров одержал за свою летную карьеру 134 победы, не учитывая самолеты, сбитые в небе Калининского фронта, когда он в середине 1942 года непродолжительное время командовал летчиками-штрафниками 3 й воздушной армии. Группа под его командованием сбила 400 самолетов противника. О ярости тех боев свидетельствует случай, когда Федоров один вступил в бой с 56 немецкими самолетами и сбил в этом бою шесть «юнкерсов». Судьба лишила его всенародной славы: награжденный орденами Ленина и Александра Невского, четырьмя орденами Красного Знамени, семью орденами Отечественной войны 1 й степени и одним 2 й степени, свою Звезду Героя он получил только в 1948 году за испытательный полет на Ла-176. Судьба вообще не баловала его: ни разу не сбитый в боях противником, он девятнадцать раз был сбит своими зенитчиками.
Но Федоров – это отдельная история, и если такая колоритная личность произвела впечатление на самого Гитлера, то уж, конечно, могла заронить зерна сомнения в неокрепшую душу Эрвина Буша.
Глупое стечение обстоятельств поставило обер-лейтенанта между двух огней. Он хорошо знал, что кроме расстрела за утрату секретной почты ему ничего ожидать не приходится. Неисполнение требований русских также означало смерть, причем смерть скорую и бесславную. Его труп просто останется гнить в каком-нибудь лесном болоте. Так уж случилось, что с одинаковой долей вероятности он мог получить как немецкую, так и русскую пулю. Впрочем, у командира этих недочеловеков на поясе висел германский пистолет П-08, парабеллум, так что в любом случае пуля будет немецкой.
Обер-лейтенант Эрвин Буш хотел жить, а не гнить в русской земле, значит, надо было чем-то поступиться. После скорой победы германского оружия свои вряд ли его расстреляют, но сейчас это обязательно сделают захватившие его русские.
Обер-лейтенант с трудом поднялся навстречу подошедшему офицеру с двумя красными кубиками на петлицах и с легким немецким акцентом сказал по-русски:
– Господин лейтенант, я готов отвечать на ваши вопросы…
К явному неудовольствию немца, лейтенант Краюхин совсем не удивился ни тому, что пленный вообще заговорил, ни тому, что заговорил он на русском языке. Он жестом подозвал к себе немца и, развернув перед ним его же, обер-лейтенанта, планшет, сказал:
– Надеюсь, вы не новичок и в картах разбираетесь, – не обращая внимания на то, как брезгливо поморщился немец при этих словах, Краюхин обвел кончиком красного карандаша небольшой участок в предместье Могилева и поднял глаза на немца: – Здесь колхозные поля. Рожь там или пшеница – не знаю, но место это ровное. Самолет посадить можно. Вы должны перебросить двух наших бойцов именно сюда, – Краюхин поставил на карту жирную красную точку и закончил: – дальше лететь нельзя – собьют.