— У меня есть деньги. Много. И я не жадный, — с расстановкой проговорил Марат.
— Ne[6]⁈ — взвизгнула девушка.
Марат видел, как из её ушей едва не повалил пар. Она чуть рваным движением отдала купюру продавцу, схватила бумажный пакет, который тот протягивал ей через прилавок, и с шипением, бросив сдачу на прилавке, вылетела из кафе.
Марат проводил её взглядом и чуть хмыкнул. Он понятия не имел, на что он рассчитывал. Ведь он, на самом деле, не надеялся на то, что девушка на что-то согласиться. Девушка мелькнула за стеклом и исчезла.
Марат повернулся к продавцу и гораздо вежливее попросил:
— Bir kahve, lütfen.[7]
— Закончился, — сквозь зубы проговорил ему продавец.
— Как у вас мог закончиться кофе? — непонимающе посмотрел на продавца Марат.
Крупный усатый мужчина перегнулся через прилавок и проговорил Марату в лицо:
— Кофе для тех, кто обижает эту милую девушку, у меня не будет никогда.
Марат хмыкнул и вышел из кафе. Ругаться с продавцом ему не хотелось. Ему вдруг стало неловко. Обидел девушку почём зря. Победил, блин. Победюк фигов. Нашёл, с кем сражаться. Марат с силой потёр лицо руками. Гюльшат, похоже, основательно вынесла ему мозги.
Выйдя из кафе, он осмотрелся, но не увидел фигурки, убегающей от него танцующей походкой. Он вздохнул и поплёлся обратно в сторону своего отеля.
Марат неспешно шёл по улице Джамиль Бессель, глядя себе под ноги. Он свернул направо, надеясь посмотреть большой мавзолей Сулеймана Великолепного и малый — Роксоланы. Он подошел к ним сзади.
Два небольших здания, так похожих друг на друга, стояли рядом. Мавзолей султана, похожий на крохотную круглую башенку с крытой колоннадой вокруг, был чуть побольше мавзолея Роксоланы. Но всё равно, нельзя было не заметить, что архитекторы пытались сделать их похожими друг на друга. Как будто и после смерти Сулейман Великолепный не хотел расставаться со своей Хюррем и всячески подчеркивал своё отношение к женщине, которую любил больше всех на свете.
Марат задумчиво смотрел на два здания, и ему снова становилась горько. «Умеют же люди любить!» — подумал он. Сулейман пережил свою возлюбленную наложницу, а впоследствии — супругу, на восемь лет, но, говорят, любил её до самого конца.
Впрочем, со временем он утешился с другими своими наложницами. Гаремы османских султанов были весьма обширными. Возможно, и Марат утешится когда-нибудь. Женщин вокруг много. Но всё же, Марат мечтал о том, чтобы было, как у султана. Затмевающая разум любовь, что закончится только со смертью.
На город начали опускаться сумерки. С минарета мечети Сюлеймание запел муэдзин. «Аллаху акбар!» Он призывал народ на молитву. Марат с сомнением посмотрел в сторону огромной мечети, посвященной Сулейману. Марат не был ревностным мусульманином, но всё-таки совсем неверующим себя назвать не мог.
Повинуясь какому-то наитию, Марат обогнул мавзолеи Сулеймана и Роксоланы и пошёл в сторону мечети. Войдя во двор, он разулся и прошёл сторону купели, где он смог совершить омовение, и под пение муэдзина направился к главному зданию. Внутренний двор мечети был огромным, в нём уже собирались верующие.
Марату на секунду показалось, что он заметил свою недавнюю собеседницу рядом со входом в библиотеку Сюлеймание, но поручиться он бы не мог. Он отвернулся и продолжил путь. Марат совершил омовение, а значит, должен был смыть и прочие мысли из своей головы.
Ажурное серое здание с голубовато-серыми куполами будто растворялось на фоне неба. Марат вошел внутрь. Белые стены с небольшими вкраплениями красного и черными медальонами создавали ощущение огромного пространства. Красный ковер, разделённый на намазлыки[8], покрывал пол.
«Прибегаю к защите Аллаха Великого[9]», — проговорил Марат. Он постарался отрешиться от всех своих дум. Он встал плечом к плечу мужчинами, которые, как и он, решили прийти на магриб[10] в мечеть Сюлеймание.
Марат приступил к молитве вместе со всеми, и очень скоро звуки пения имама помогли ему очистить разум. Совершаемые одновременно пятью тысячами верующих, поясные и земные поклоны — это сильно.
Марат быстро влился в молитву, дух его наполнился уверенностью и спокойствием. После завершения молитвы он долго сидел на ковре, подперев подбородок руками. Он просил Аллаха дать ему сил, укрепить его сердце и не дать обозлиться на весь мир.
Здесь, в мечети, думать так возвышенно было на удивление просто. Гораздо проще, чем в маленьком кафе.