— Я понимаю, — мягко ответила Эмине. — Говори, что случилось.
Марат, секунду помешкав, подошёл к своей сумке и выудил оттуда тубус. Он снова внимательно посмотрел на Эмине. Девушка глядела на него широко распахнутыми глазами. Марат видел, что в её взгляде зажглось невероятное любопытство.
Ему было не по себе от того, что он показывает прадедушкин свиток другому человеку, хотя похититель запретил это делать, но теперь он верил, что Эмине не обманет его ради получения выгоды.
Марат подошёл к столику и положил на него тубус. Эмине была напряжена и едва не подпрыгивала на месте.
— Мурад, что это такое?
— Это — документ, который ты искала, я полагаю? — тихо с расстановкой произнёс Марат.
— В смысле?
Марат молчат достал из тубуса свёрнутый пергамент и бережно разложил его перед Эмине. Глаза девушки мгновенно вспыхнули. Она, казалось, забыла о том, где находится. Она уже не помнила, что чуть не погибла в подвале крепости и попала в аварию, которую кто-то подстроил. Энтузиазм ученого мгновенно выветрил все мысли из её головы. Марата умилила эта картина. Казалось, что Эмине в этот момент выглядит любопытной девчонкой, нашедшей новый ключик в игре по поиску клада.
Эмине трепетно разгладила пергамент пальцами и благоговейно спросила:
— Что это?
— Это — то, что мне передал мой прадедушка.
— То, из-за чего всё началось? — Эмине с любопытством взглянула на Марата, и тот кивнул.
— Ты можешь это прочитать? — поторопил он её.
Эмине начала аккуратно водить пальчиком по строкам. Между её бровей пролегла складка.
— Посмотри! — Эмине подхватила пергамент и подсела к Марату. — Это — не арабский и не турецкий. Алфавит какой-то странный, но я, кажется, могу прочитать какие-то…
— Это — османский язык, — прозвучал у них над головами старческий голос.
Они испуганно подскочили. Марат попытался выдернуть пергамент из рук Эмине, но та рефлекторно вцепилась в документ. Возникла небольшая борьба. Это выглядело настолько нелепо, что Марат сконфузился. А Эмине, ничуть не смущаясь, тут же спросила, глядя на хозяина дома широко раскрытыми глазами:
— Османский язык?
— Да, дети, это — османский язык. Вот, — Серхат-бей поманил Эмине и ткнул пальцем в свиток. — Вы видите? Очень характерные буквы.
— Это «гаф[3]», — кивнула Эмине. — Персидская буква. Но это — не фарси!
— Нет! Вот! — дедушка ткнул снова, и Эмине близоруко наклонилась ближе к пергаменту. — Там три точки, а не черта, деточка[4]! Это — для носового звука. Дополнительные буквы, понимаете?
— А что такое османский язык? — вклинился в их диспут Марат.
Эмине повернулась к нему и быстро проговорила:
— Это — государственный язык Османской империи. На нем, по-честному, наверное и не говорил никто и никогда. Он существовал только на документах. Старотурецкий язык, переполненный персидскими и арабскими заимствованиями. Даже какие-то грамматические конструкции взяты из арабского, поэтому я и не могу понять. Но Вы! Вы можете⁈ — Эмине с надеждой повернулась к хозяину дома.
— Могу, — ответил старик. — Но после ужина и чая!
— Lütfen! — хором взмолились Эмине и Марат.
Серхат-бей с усмешкой посмотрел на них и встал.
— Словарик только принесу.
— Çok teşekkür ederim[5]! — горячо поблагодарил Марат.
Он скрестил пальцы на всякий случай и помолился неведомо кому о том, чтобы похититель не узнал о том, сколько людей в один момент узнали о существовании этого свитка. Хозяин дома вернулся довольно быстро, неся в руке очень старый толстый словарь. Марат обратил внимание, что для обоих представленных в этом словаре языков использовался арабский алфавит.
— Ну, показывайте, давайте попробуем, — сказал старик.
Хозяин дома нацепил толстые очки, уселся на подушки и, придавив свиток с одной стороны словарём, начал внимательно вчитываться в строки. Марат открыл блокнот в телефоне, чтобы записать перевод. Наконец, Серхат-бей с небольшими заминками начал читать.
'Я — Мал-Хатун, первая и старшая жена Атамана бин Эртогрула бин Гюндюз Альпа, именуемого Османом Первым. Сей документ начертан моей собственной рукой в Сёгюте в году семьсот сорок втором от Хиджры [6].
Сим документом свидетельствую о лжи против меня и истинного наследника и первенца Османа Первого. Сим свидетельствую, что тот, кто был назван моим сыном и наследником Османа Первого, не имеет со мной общий крови.
Орхан бин Осман бин Эртогрул бин Гюндюз Альп не является сыном, порождённым моим чревом.