Керим-ага жив, они нашли сокровище, и шкатулку не пришлось никому отдавать. Сокровище теперь его. Впрочем, ещё нет! Его посетила одна мысль, от которой Марат никак не мог отделаться. Ему требовалось минутка, чтобы её обдумать.
— Пойдем, найдем какой-нибудь отель, — просипел Марат.
— И как мы его найдем? Машина-то стоит у мавзолея Эдебали, — с сомнением протянула Эмине.
— Не знаю. Пешком, — беспечно предложил Марат. — Мы же почти в центре города.
Эмине, подхватив стремительно улучшающееся настроение Марата, хихикнула, но последовала за мужчиной. Рука об руку они вышли на улицу. Над городом вовсю разгорался рассвет. Небо порозовело, и Марат поднял лицо к восходящему солнцу. Сегодняшний день подарил Марату надежду. Надежду на то, что всё будет хорошо.
На удивление, они быстро нашли гостиницу. Администратор странно посмотрел на двух запылённых, ввалившихся в фойе с первыми лучами солнца, людей, но всё же улыбнулся и спросил:
— Чем я могу вам помочь?
— У вас есть номер для молодоженов? — брякнул Марат.
— Ne⁈ — взвилась Эмине.
— Конечно, — спокойно ответил администратор.
Он быстро назвал Марату сумму, и тот, не слушая сбивчивые возражения Эмине, приложил карточку к терминалу.
— Но Мурад! Мурад, мы же не…
— Госпожа, этот мужчина Вам угрожает? — насторожился администратор.
— Нет, но…
— Эмине, пойдём спать, — просто сказал Марат.
Он не знал, что Эмине разглядела на его лице, но, к его счастью, на этот раз она не ударилась в долгие рассуждения об угнетении прав женщин, а просто закрыла рот, и пусть не согласилась, но перестала отчаянно возражать.
Марат за руку отвел девушку в номер, захлопнул за ними дверь и привалился к ней спиной. Неужели эта долгая ночь закончилась? Эмине икнула при виде украшенной на восточный манер спальни в красных[1] тонах и повернулась к Марату.
— Мурад, я… — начала было Эмине.
— Спать, джаным. Просто спать, понимаешь?
Эмине смотрела на него с сомнением. Марат бессильно зарычал. Честное слово, если она сейчас не прекратит попытки серьёзно поговорить, Марат сделает что-нибудь безумное и совершенно недопустимое, но ведущее к обоюдному удовольствию. Он был готов на всё, чтобы прекратить этот словесный поток.
Эмине, кажется, это поняла. Девушка сглотнула и застыла, с тревогой глядя на него исподлобья. Марат кивнул в сторону ванной.
— Давай, иди первой. Ополоснись. Мы оба с тобой очень устали.
— Хорошо, — выпалила Эмине и бросилась в ванную так быстро, как будто комната была объята пламенем, и спастись она могла только там.
В душе включилась вода. Марат хмыкнул и подошёл к их изрядно потрепанным сумкам. Он зачем-то достал тубус с аффидевитом Мал-Хатун и посмотрел на шкатулку, которая лежала на консоли у входа в номер.
Марат смотрел на них и поймал себя на мысли, что совершенно не чувствует никакого благоговения. Это было странно. Эмине ради этой шкатулки годы грызла гранит науки, несколько месяцев обивала пороги министерства, сражалась со своим женихом, со своей семьей.
Он видел, как горели её глаза в тот момент, когда он показал ей этот документ и когда они извлекли шкатулку из тайника в полу. Она выглядела, как ребенок, которому подарили самую дорогую и желанную игрушку на свете.
Ради этого бывший жених Эмине был готов убивать. Он и попытался это сделать. Трижды. Он делал всё, лишь бы Эмине не получила этот несчастный золотой кубок, несколько золотых монет, годных разве что для музея, и свиток пергамента.
Ради этой шкатулки его прадедушка инсценировал собственное похищение. Старик жил идеей найти эту шкатулку всю свою жизнь. Он искренне мечтал о том, чтобы, как он это называл, восторжествовала историческая справедливость.
Ради этой шкатулки Марат пересек половину страны за несколько часов. Его чуть не убили, и он, пусть и невольно, но убил человека. Умом он понимал, что полученными сведениями можно неплохо распорядиться, а уж ценности и подавно легко пристроить с большой выгодой.
Он понимал, что всё содержимое тубуса и шкатулки по праву принадлежит ему, и даже Эмине не сможет это оспорить. Именно поэтому она так цеплялась за эти вещи, будто чувствовала, что Марат может их отнять.
Казалось, он должен чувствовать хоть что-то. А он смотрел на все эти предметы и не ощущал ничего, кроме усталости. Впрочем, чувство радости тоже было. Но оно было вызвано не этой находкой.
Всё дело было в том, что сейчас за стенкой, совсем недалеко от него, в душе неоправданно долго плескалась прекрасная девушка. Скоро она выйдет к нему, и Марат укроет её одеялом и прижмёт к себе поближе. А потом он уснёт, зарывшись носом в копну мокрых чёрных волос.