Эмине хихикнула, опалив горячим дыханием его сосок, и невольно вытолкнула Марата из своего лона. Она тут же протестующе заворчала и поднялась, усевшись на бёдра Марата. Она осматривала его с нарочито хозяйским видом, а Марат в ответ смотрел на неё и счастливо улыбался.
Встрёпанная, раскрасневшаяся, с искусанными губами и блестящей от испарины кожей, его невеста казалась ему самой красивой женщиной из всех. Эмине упёрлась руками в грудь Марата, наклонилась к нему поближе и с самым серьёзным видом сказала:
— Да плевать, что там положено! Что я должна сделать, чтобы это случилось ещё раз?
— Эмине!!
Марат расхохотался и повалил девушку на кровать, чтобы снова накрыть её собой.
[1] Привет (тур.)
[2] Моя любовь (тур.)
[3] Я люблю тебя (тур.)
Эпилог
Марат был очень удивлён, когда узнал, что новости о его крайне благородном происхождении дошли до России. Он был искренне убеждён, что эта информация будет интересна только в Турции и лишь очень узким кругам.
Но, как оказалось, нет. Марат ни сном, ни духом не знал о показе сюжета про него в вечерних новостях и чуть с ума не сошёл, когда ему вдруг начали названивать люди со странными предложениями.
Ему наперебой звонили друзья, набивались к нему в услужение пашами ну или хотя бы янычарами. Позвонила Ирина Константиновна, спросила не надо ли к нему теперь обращаться «Ваше Величество». Позвонили Инесса с Раидом, пытали по поводу связи его странного звонка и ошеломляющей новости, на что Марат молчал, как партизан.
Когда на экране вдруг высветился номер Гюльшат, Марат сначала просто не мог поверить в такую наглость. Поднимать трубку он не стал. Просто заблокировал её во всех мессенджерах, а заодно — и её родителей. Мало ли.
Марат всерьёз опасался, что их в Шереметьево будут встречать с фанфарами и почётным караулом, но обошлось. Но братья его потешались вовсю. Они шли по рукаву гоголем и требовали немедленных почестей. Даже Анвар Ахметович то и дело ухмылялся, глядя на дурачества сыновей.
Естественно, всерьёз эту новость никто не воспринял. Почти никто. Сегодня у праздно шатавшихся по Москве Марата и Эмине состоялась весьма нежеланная и неудачная встреча, и теперь Марат сидел на кухне в родительском доме и шипел, как перегретый чайник, не замечая боли от жгучего йода, которым Эмине смазывала его рассечённую ладонь.
Девушка сосредоточенно дула на ранку после каждого мазка. Она так нелепо и мило выглядела в раскрашенной под хохлому шапке-ушанке, которую нахлобучила после посещения кремля, что Марат, глядя на неё, не мог злиться. Поэтому он глядел на мать.
— Мама, ты представляешь? Нет, ты можешь себе представить⁈ — рычал он по-русски. — Припёрлась! Разыскала меня! И как только умудрилась! При моей невесте!
— Мурад-джаным, будь добр говорить хотя бы по-татарски, его я хоть как-то понимаю, — промурлыкала Эмине.
— Прости, джаным, я исправлюсь, — ответил Марат по-турецки и тут же перешёл на русский. — И хватило же наглости! Всё нипочём!
Эмине хмыкнула, но перестала пытаться образумить жениха. Марат всё никак не мог найти в себе силы продолжить.
— А что она хотела-то? — спросила Асма, с улыбкой наблюдая, как Эмине ухаживает за её сыном.
— Что-что… Поговорить! — вспылил Марат.
— О чём, стесняюсь спросить, — Асма вздёрнула бровь совсем, как Марат.
— О том, чтобы всё вернуть. Свадьбу там. Оступилась она, видишь ли, — Марат едва не выматерился при матери.
— Ага. Все сто сорок восемь раз оступилась, — хохотнула Асма. — А как именитые предки вместе с деньгами прорезались, так сразу и отпустило
— Во-во! — поддакнул.
— А это откуда? — Асма кивнула на раненную конечность.
— Да я телефон со злости в руке сжал, — Марат смущённо почесал затылок.
— Телефон-то тебе чем виноват?
— Ну не по морде же её бить! Хотя, хотелось, — всплеснул свободной рукой Марат.
— И мне хочется, — со вздохом согласилась Асма.
Женщина вытерла руки кухонным полотенцем и уселась на пол рядом с сыном, не пытаясь вмешиваться в процесс спасения смертельно раненного.
— А кончилось чем? — с любопытством спросила она.
— А ашкым сообразила, кто это, и развазюкала ей по лицу своё мороженное. Ото лба до подбородка, представляешь? — хохотнул Марат.
Асма вытаращилась на сидевшую по-турецки девушку в шапке-ушанке и больших модных очках. Эмине, поняв, о чём идёт речь, самодовольно ухмыльнулась и покивала головой. Асма запрокинула голову и расхохоталась.
— Прямо посреди Красной площади! — подтвердил Марат. — Хорошо, что она не понимает русских ругательств. Даже у меня уши чуть не завяли!