И в этом он был наконец-то твердо уверен.
В другой части обширного особняка тоже проходил разговор — не менее милый, чем этот, но, однозначно, более веселый.
— Кто-о-о молодцы? — Смеялся Казань, крутясь вокруг Нижнего Новгорода. — Мы молодцы! Нет, ну ты, конечно, был на высоте! Напрямую обвинить Петербурга в неспособности управлять своей страной! Второй раз! Второй, после ссылки в Сибирь!
— Это все было из-за Ижевска. — Смутился Олег. — Ведь вред шел от системы, Петербург намеревался этим судебным процессом вернуть себе доверие части населения, а остальных отвлечь от важных внутренних проблем страны.
— Но у него ничего не вышло. А виной всему кто-о-о? — Камиль несильно притянул к себе русского за воротник его рубашки. — Бывший декабрист. Что, есть еще порох в пороховницах, да? Если что, имей в виду: я к тебе в Сибирь снова ездить не буду!
— Ой-ой-ой, напугал. Будешь, никуда не денешься. Но, вообще, я надеюсь, что до этого не дойдет. — Мягко улыбнувшись, Олег осторожно отстранил от себя татарина. — Я не думал, что делаю что-то противозаконное. Я хотел всего лишь защитить нашего удмурта. И да, мои фотографии — это простое увлечение, ничего серьезного!
— О, кстати, а где они? Тебе не вернули их после суда?
— Не-а. Скорее всего, они сейчас вместе с другими документами в руках Москвы. В любом случае, у меня все равно есть дубликаты, и, в целом, это уже не наша забота, так? — Казань игриво кивнул. — Кстати, если бы не ты, у нас все равно бы ничего не вышло. Так что это больше твоя заслуга, чем моя. Как ты отвечал на все обвинения в сторону Ижевска — это надо было видеть! И где ты так научился?
— Это все высшее образование, молодой человек. — Изменив голос, ответил Камиль. — Оно меняет и людей, и нас. Так что, настоятельно рекомендую и Вам заняться своим дипломом!
— Всенепременно! Сам, смотри, от гордости не лопни!
— А почему бы и нет? — Казань отошел к стоявшему в комнате дивану и удобно усевшись, поманил к себе Нижнего. — Ведь я, а точнее мы, сегодня получили небывалое и неповторимое впечатление в судебной практике! Милый друг, не хотите ли это отпраздновать?
— На самом деле, очень хочу. — Не успев сесть рядом с Камилем, Нижний уже был прижат к его спинке весом татарина. — В какой форме вы хотите праздновать?
— В горизонтальной. И возражения не принима-аются.
С этими словами Камиль коснулся подушечкой указательного пальца губ Олега, а затем очертил им всю их линию. После этого рука обвила русского за шею, а губы его накрыл глубокий поцелуй.
Тем же вечером на другом конце города состоялась еще одна, весьма любопытная сцена, героями которой, на этот раз, стали Москва и Симбирск.
— Все прошло как нельзя лучше, не находишь? — Михаил сидел за письменным столом в номере одной из казанских гостиниц. Расположившийся напротив него в кресле Симбирск его настроя не разделял и, казалось, что он даже был чем-то немного опечален.
— Да, неплохо. Но… — Дмитрий задумался. — Все ли мы делаем правильно? Ну, то есть, я хочу сказать, что… Император будет расстроен таким решением, вынесенном Вами.
— Ну почему же только мной? Все честно, все на основании вердикта присяжных. Одним словом все так, как хочет народ. Власть же должна слушать жителей, не так ли? — Москва улыбнулся. То, как складывался ход событий, радовало его изо дня в день.
— Но ведь Вы настроили их против Императора. Разве это правильно?
— Для нашей цели, Дим, это самый верный путь. Кстати, в том, что все это не понравится Императору, ты, конечно, прав целиком и полностью, но… — Улыбка Михаила стала более хищной. — То, что произойдет дальше, расстроит нашего Государя гораздо, гора-а-аздо сильнее, чем какое-то провинциальное уголовное дело. — Москва провел рукой по папке с документами суда, в которой теперь лежали только фотографии Олега. — Вот увидишь. Кстати, а ты ведь все еще на моей стороне?
Немного провокационный вопрос, но Симбирск все еще был тверд в своем решении изменить Россию к лучшему. В Москве он, как и уже многие внутри страны, видел законного исторического правителя и надежду на новое светлое будущее.
— Как Вы можете сомневаться! Конечно на Вашей! Вы, все же, правы, Вы думаете обо всем народе, а не как Петр — только об одном слое общества… Когда-то он, конечно был хорошим Императором, но сейчас, в срезе приближающегося нового века, в стране должны смениться и строй, и правитель — это знаменовало бы полное обновление России и показало бы всему миру нашу мощь!
— Ты даже не представляешь, как ты прав, Димка. — Удовлетворенно прошептал Михаил глядя на Симбирска, но не видя его. — Даже не представляешь…
Взгляд его был устремлен в далекое будущее.
Там, в двадцатом веке, Михаилу виделась Революция.
Ее неизбежность уже не ставилась под сомнение ни им самим, ни Симбирском, ни кем-то еще из многочисленных их сподвижников-людей, разбросанных по просторам всей Российской Империи. Опасения вызывало лишь только то, что Петр, все еще имея сан Императора, пока еще мог сделать что-то веское для ее предотвращения. Но он, то ли сам, то ли под влиянием Москвы, категорически отказывался подписать проект Конституции и ограничить свое самодержавие и полностью ударился в консерватизм ради сохранения своей власти, что, в итоге, и направило развитие событий всего лишь по одному из многих возможных путей.
Годы существования Российской Империи уже были сочтены, и Мултанское дело на всех своих уровнях сыграло в этом свою вескую и далеко не последнюю роль.
Сноски (большинство пояснений взяты из Википедии; надеюсь, это не возбраняется):
[1] — Один из обвиняемых, русский крестьянин Василий Кузнецов, напился водки и рассказал «всю правду» о том как он принимал участие в ритуальном убийстве.
[2] — Увлечение Нижнего Новгорода фотографией основано на том, что в городе и губернии работали такие известнейшие фотографы конца XIX века, как А.О. Карелин и М.П. Дмитриев, последний из которых оставил после себя множество альбомов, один из которых целиком был посвящен голоду и эпидемиям конца девятнадцатого века в России. Он так и назывался, «Неурожайный год 1891-1892», и содержал в себе фотографии, сделанные, преимущественно, в Нижегородской губернии.
[3] — В Симбирске родился известный писатель, историк и реформатор русского языка Н.М. Карамзин, там же создана Карамзинская общественная библиотека, одна из первых в России. Кроме того, в Симбирске родился и писатель И.А. Гончаров.
[4] — Казанский университет был основан еще аж в 1804 году. Он является одним из старейших университетов в России. Университет же в Нижнем Новгороде был основан значительно позже - в 1916 году.
[5] — По замыслу авторов проекта, Казань, как персонаж, не очень разбирается в точных науках (особенно, в математике), и потому его репетитором во время его учебы в университете был Нижний Новгород. Это основано на том, что знаменитый русский математик, создатель неевклидовой геометрии, Н.И. Лобачевский переехал в Казань из Нижнего Новгорода и принимал участие в создании Казанского университета, а также был его ректором в течение нескольких сроков.
[6] — Дело получило широкий общественный резонанс: в таких городах, как Петербург, Москва, Нижний Новгород, Казань, Вятка, Одесса, Самара, Харьков, Иркутск, Томск в местных газетах были статьи, посвящённые Мултанскому делу, и потому часть данных персонажей и была выбрана в качестве присяжных. Не последнюю роль в освящении дела в СМИ сыграли В.Г. Короленко (жил тогда в Нижнем) и М. Горький (жил то в Нижнем, то в Казани).
[7] — На первом и втором суде (но в версии фанфика за ненадобностью их нет), которые проводились еще в пределах Вятской губернии, большинство обвиняемых были приговорены к ссылке в Сибирь и каторжным работам на срок от восьми до десяти лет, что также и предлагалось на третьем, последнем, суде.