— Знаешь, Казань… — Заговорил, наконец, Аркаша, пододвинувшись к татарину и сворачиваясь калачиком около него. — Не надо никому ничего доказывать…
— Э… Как так? — Камиль удивленно посмотрел на друга. — Почему?
— Потому что я действительно приношу человеческие жертвы. — Удмурт закрыл глаза. — Я должен понести заслуженное наказание.
Сноски (большинство пояснений взяты из Википедии; надеюсь, это не возбраняется):
[1] — В 1891–1892 годах в Российской Империи случился полный неурожай, следствием которого явился сильнейший голод: ему были подвержены более двадцати пяти губерний и областей страны.
[2] — Где голод, там и болезни: по затронутым им территориям друг за другом прошлись пандемии тифа и холеры.
[3] — В конце существования Российской Империи в стране усилилась деятельность подпольных террористических организаций, в результате чего даже покушения на самого Императора происходили с заметной регулярностью. Одно из них было успешным: 1 марта 1881 года царь-освободитель Александр II был убит бомбой террориста, брошенной ему под ноги. После этого реформы были свернуты, и Александр III вернулся к политике консерватизма. В Гардарике Петербург был ранен при тех же обстоятельствах, но менее болезненно; самого террориста так и не нашли.
[4] — По задумке авторов проекта Нижний Новгород в XIX столетии был декабристом: в его губернии родились такие предводители этого движения, как С.П. Трубецкой и М.П. Бестужев-Рюмин. Также можно вспомнить тот факт, что по основному программному документу Южного общества декабристов, «Русской правде» П.И. Пестеля, столицу предлагалось перенести непосредственно в сам Нижний Новгород.
[5] — На первом суде в Малмыже Вятской губернии вотяков осудили на каторгу.
[6] — Изначально местом третьего судебного заседания по Мултанскому делу должна была быть Казань, но, из-за запрета властей, его перенести в уездный город Казанской губернии Мамадыш.
[7] — Ижау — татарское название г. Ижевска.
[8] — Колын — татарское название г. Вятки (совр. Кирова).
[9] — Симбирск, хоть и жил уже отдельно от своего воспитателя, все равно часто бывал в доме Казани: помогал ему самому и учил его сестру, Чебоксары.
[10] — Увлечение Нижнего Новгорода фотографией основано на том, что в городе и губернии работали такие известнейшие фотографы конца XIX века, как А.О. Карелин и М.П. Дмитриев, а писательство основывается на трудах В.Г. Короленко и М. Горького.
[11] — Удмурты и марийцы недолюбливают друг друга из-за территориального вопроса: когда-то давно марийцы выгоняли первых с их исконных мест проживания.
[12] — С этнографической точки зрения делом занимался именно Казань, так как на втором суде по делу экспертом-этнографом выступил профессор Казанского университета И. Смирнов, один из первых в мире исследователей финно-угров.
[13] — Кумышка — национальный алкогольный напиток удмуртов, изначально производящийся перегонкой закисшего коровьего, овечьего или конского молока. Его крепость варьировалась от двух до сорока процентов. С древности она применялась в обрядах, позволяя войти в состояние эйфории, оторваться от реальности и соприкоснуться с богами.
========== III. Санкция ==========
Середина мая 1893 года. г. Казань.
— Все пропало. — Закрыв лицо руками, Казань с обреченным видом упал в резное деревянное кресло, стоявшее в его гостиной. Ничего не понимающий Нижний стоял рядом, не зная, как реагировать на такое поведение друга.
— Что случилось?..
— Я просто хочу ему помочь. Ну, ты ведь понимаешь. По-дружески. Он мне, все же, не чужой… А в итоге что я получаю, знаешь? — Татарин убрал руки от лица и выжидающе посмотрел на русского. — «Я должен понести заслуженное наказание», «Я действительно приношу человеческие жертвы»…
— Ну… Может, у него была какая-то причина так сказать?.. — Нижний не сразу нашел, что ответить. Также, как и Камиль, он ничего не понимал.
— Да пьян он был, вот и вся причина. Водки своей обпился и чушь порол…[1]
— А если он в суде тоже что-то такое ляпнет?
— О-о-о… — Медленно протянул Казань, будто представляя себе всю эту ситуацию. — Тогда грош цена всей нашей работе: что было, что не было.
Татарин поднялся с кресла и стал прохаживаться по комнате. Было видно, что вся эта ситуация требует от него слишком много нервов.
— Оставил под Димкиным присмотром называется… Ладно, это ничего. Перед самим судом я лично не позволю ему пить. Нам лишние неприятности не нужны.
— Может, стоит провести с ним беседу?.. Ну, там. Что можно говорить, что нельзя…
— Да, хорошо бы. — Секундное молчание. — Сделаю. Но… Все равно, полной уверенности в том, что он все сделает правильно, у меня уже нет…
— А, может, мне с ним поговорить?
— Нет, я сам. Я к нему ближе, чем ты.
— Хорошо. Кстати, где он сейчас?
— Угадай. — Татарин недовольно усмехнулся. — Спит, отходит от своих запоев. Как знал, что из поездки надо было раньше возвращаться… — Камиль подошел к окну. — Но из-за его дела и не смог.
— Кстати… — Казалось, Олег хотел спросить друга о чем-то важном, но, скорее всего, не знал, с чего начать. — Когда суд уже известно?
— Да, через пару недель. Хорошо, что я успел собрать все нужные сведения. Ты помнишь, что требуется от тебя? — Камиль обернулся и, улыбнувшись, скользнул взглядом по русскому.
— Конечно. Фотографии, показывающие общую ситуацию в стране.[2] — На губах Нижнего появилась ответная легкая улыбка. — Постараюсь не касаться главной темы, покажу лишь фон. А выводы пусть делают сами. Я так понимаю, я буду первым свидетелем?
Казань на секунду задумался.
— Знаешь, а это, однако, хороший вопрос. Скорее всего, будет суд присяжных, — Заметив, что Олег занял его кресло, Казань медленно, даже как-то плавно, направился обратно, — в нем в качестве судьи будет…
— Думаешь, сам Питер?
— Кто зна-ает. Можно ожидать его или Москву, так как другим не доверит. Димка будет секретарем, он любит работать с писаниной…[3]
Удобно устроившись рядом с сидением, Камиль перенес часть своего веса на подлокотник.
— В присяжных наберут случайных олицетворений. Это тоже составляет некую проблему. Но, если в их числе окажется кто-то из Урало-Поволжья… Будет проще. — Его голос стал более ровным: было видно, что он, если не успокоился полностью, то уже довольно сильно остыл.
— Кто будет обвинять? — Олег бросил быстрый взгляд снизу вверх и, не поймав ответного, остался ни с чем.
— Вятка.
— Но он же…
— Да. Я старался помешать этому случиться, но сделать ничего не смог. Вятка является слишком хорошей кандидатурой: он из правящей семьи, близок к Ижау…
— Это испортит все еще больше…
— Согласен. Свидетелем со стороны обвинения, кстати, будет Ярославль. Еще один представитель нашей любимой семьи, и снова в теме. — Татарин прервался, будто вспоминая что-то. — У него было больше времени на сбор материала, и как бы это не вышло нам боком.
Нижний вздохнул. Исход дела зависел от стольких переменных, что уследить за всем казалось просто нереальным.
— И еще одна проблема состоит в том, что у нас нет свидетеля защиты. Я-то, конечно, сделаю все, что от меня зависит… Но что, если никто не сможет подтвердить мои слова?
— Как это «никто»? — Олег развернулся к татарину, полностью обращая его внимание на себя. — А как же я?
— Ты не связан непосредственно с делом. — Пожал плечами Казань. — Помочь-то ты, может быть, и сможешь, но, если будут задавать лишние вопросы… Мы можем погореть.
— А я не могу быть твоим помощником?
— Мог бы. Если бы думал головой и получил диплом раньше.[4]