— Да. — Пэйджит снова смотрел в окно. — Я видел, вчера они снова показывали.
— Она была великолепна, — прибавила Терри. — И, конечно же, она очень красива.
Ее собеседник не ответил, и она тоже замолчала. Ее занимало, какие чувства он испытывает к этой женщине, есть ли где-то в его душе немного любви к ней.
— С Марией все в порядке? — наконец спросила она.
— Более или менее. — Он, казалось, услышал ее другой невысказанный вопрос. — Не судите меня за равнодушный тон. Я все стараюсь настроить себя так, чтобы видеть в Марии обычного клиента, ничем не отличающегося от других. Мне кажется, как раз из-за тех ее качеств, о которых вы говорили, кто-либо из членов суда или присяжных может в корне изменить свое отношение к ней, стоит лишь Шарп привести достаточно убедительный аргумент. И если я вообще понимаю Шарп, она оскорблена до глубины души тем, что Мария пытается выстроить свою защиту, прикрываясь профессиональными интересами.
Терри размышляла над его словами.
— Чем, по вашему мнению, грозят те неясности, которые есть в истории Марии? С выстрелом, например.
Он пожал плечами:
— Полнота ее истории меня меньше волнует, чем факты, которые смогут доказать Брукс и Шарп. Или то, что они не в состоянии доказать. Например: а не было ли у Марии иного мотива, не связанного с изнасилованием?
Терри поколебалась мгновение:
— Я вижу, вам необходимо посмотреть на все это глазами постороннего.
— Посмотреть на все это глазами постороннего мне не удается. Из-за Карло. Он знает, кто его мать, но, кроме него, этого почти никто не знает. Мы никогда не хотели привлекать внимание к его положению.
— Понимаю. — Терри сделала паузу. — А теперь?..
— Да. — Взгляд Пэйджита был устремлен на газету. — Я не собирался представлять интересы Марии.
И не хотел этого делать, вдруг поняла Терри. А если так, то какой смысл в том, что он все же делает это?
— Прежде всего, — спокойно заметила она, — я не думаю, что вам все равно.
— Тогда вы думаете обо мне лучше, чем я заслуживаю. — Впервые в голосе Пэйджита послышалась усталость. — Мне хочется все это предать забвению. И как можно скорей.
Смешавшись, Терри не знала, что ответить.
— Что мы будем делать?
— Во-первых, наймем детектива, его зовут Джонни Мур. — Пэйджит сел, он снова был полон решимости. — Когда в шестидесятых Джонни работал в ФБР, три года был секретным агентом в криминальном подполье. Его ничем не удивишь. Конторская чепуха, которой я занимаюсь, надоела ему до слез, и он будет только рад перемене, если я попрошу его вывернуть наизнанку всю сексуальную жизнь Ренсома. Кроме того, мы должны запланировать разговор с дочерью доктора Стайнгардта. Выяснить у нее: не мог ли Ренсом использовать материалы психоанализа Лауры Чейз как средство для усиления полового возбуждения.
Терри смотрела на фотографию Марии, пытаясь представить себе, что же все-таки произошло. Она почувствовала холод в животе.
— Журналисты уже знают обо всех деталях?
— Нет.
— У меня от этой кассеты мурашки по спине бегут. Все равно, есть там Джеймс Кольт или нет. — Терри скрестила руки на груди. — Один из вариантов ренсомовской «неприкрытой реальности».
— Вот поэтому кассета может быть полезна для нас, — заключил Пэйджит. — Можно посмотреть на происшествие с учетом этого обстоятельства.
Терри кивнула:
— Что вы поручаете сделать мне?
— А разве я не сказал?
— Ничего конкретного.
— Поговорите с бывшей женой Марка Ренсома, она у него была одна-единственная. Как ни странно, об их разводе почти никто не знал. Они расстались пять лет назад. — Губы Пэйджита тронула легкая мимолетная улыбка. — Можете спросить ее — не из-за его ли книг, которые она недолюбливала.
И двух часов не прошло, как позвонил Джонни Мур и сообщил Терри манхэттенский телефонный номер бывшей жены Ренсома.
— Мелисса Раппапорт, — сказал Мур. — Запомните ее имя. Она работает внештатным редактором.
— Как вы нашли ее?
— Она была описана в одном из романов как реальное лицо. Поэтому, видимо, и решила: лучше развестись со знаменитостью и жить нормальной жизнью.
В голосе Мура не было язвительности, тон был деловой — мягкий, приятный голос с легким ирландским акцентом. Терри невольно прониклась к нему симпатией.
— Вы не посоветуете, как найти к ней подход?
— О, я не стал бы маскироваться, хитрить. Лучшее, что можно сделать на вашем месте, — позвонить ей, представиться, сказать, что вам необходимо поговорить с ней. Но будьте готовы к тому, что услышите автоответчик, ей, конечно, звонят из всяких газет и журналов — от «Нью-Йорк таймс» до «Вимин веэ дейли» — и спрашивают, каково ей после того, как ее великий муж умер без штанов. Говорите кратно, понятно, профессионально.
— Я все-таки думаю, это лучше сделать Крису.
— Нет, вы уж слушайтесь его. Крис сейчас популярен — ведь он был на тех клипах, и, если она избегает прессы, звонок от него только испортит дело. Кроме того, вы будете островком сугубо женского умиротворения среди настырности и бесцеремонности всей этой журналистской братии. Пресса видит в этой истории лишь траханье да смерть — предпочтительней в такой именно последовательности, некоторые даже забывают, что это не по профилю их издания.
Терри невольно рассмеялась.
— Извините, — спохватилась она, — это совсем не забавно.
— Забавного в мире вообще мало. Поэтому я и стараюсь не унывать.
Терри поблагодарила его и повесила трубку.
Взгляд ее застыл на телефонном номере Мелиссы Раппапорт — а на что еще здесь смотреть?! Офис уже начинал надоедать ей — они занимали его вдвоем с Пэйджитом, ее личных вещей здесь почти не было, только фотография Елены. Пора уже переходить к стабильности — и на работе, и с Ричи; кажется, с делами у нее на работе о'кей… Пара плакатов, что-то в стиле Пикассо или Кандинского, создадут атмосферу постоянства.
Позвони же этой женщине, Перальта. Хватит канителить. Ты умеешь находить общий язык с людьми, в конце концов, тебя всегда выслушивают.
Кто угодно, кроме Ричи.
Но об этом лучше не думать. Ричи по-своему любит Елену, теперь работа позволяет ей одевать и наряжать дочь. Если Терри постарается, у них с Ричи будет все.
Ей вдруг пришла в голову мысль: а что подумает Кристофер Пэйджит, если она не сможет убедить экс-жену Марка Ренсома позвонить ей?
Нужно постараться представить себе эту женщину, решила Терри. Но образ жены Марка Ренсома не складывался. Единственная мысль, которая пришла в голову, — Мелисса Раппапорт слишком потрясена случившимся, чтобы вникать в разного рода сообщения от незнакомых людей. И все, что можно сделать, решила Терри, это найти такие слова, чтобы ей самой, будь она на месте жены Ренсома, хотелось бы ответить.
Она составила сообщение для автоответчика, запомнила его основные пункты и набрала номер, который ей дал Мур.
Послышались гудки. Один. Второй. Третий. Четвертый. Терри не знала, что будет, если ответит человек.
— Алло, — произнес бесстрастный голос. — Это номер 501-72-16. Можете оставить ваше сообщение.
Да, подумала Терри, Мелисса Раппапорт не из тех лицемеров, что всегда рады, кто бы ни позвонил, и всегда обещают немедленно ответить, ответить непременно, даже если тут же забудут свое обещание. В голосе была жесткая сдержанность человека, понимающего смысл вещей; Терри вдруг представилась худая женщина, беспокойно шагающая по комнате, и она стала мысленно переделывать свое сообщение.