И, следуя извечному зову, уже не обращая внимания ни на прохожих, ни на капающую с него воду, он, мягко подхватив за затылок, привлёк её к себе, всё увереннее приникая к губам, всё требовательнее вбирая их отзывчивость и пухлость.
Так смело, так нехарактерно для себя.
И так безвыходно для неё.
====== 20 ======
Да они издеваются.
Усевшись, наконец, в машину, мистер Петрелли смотрел из-за тёмных очков на то, как секьюрити удерживают в стороне пробивающегося к нему парня, представившегося мистером Сурешем, и которого он попросил держать от себя подальше, и не мог поверить, что это всё происходит на самом деле.
Тот, уже не надеясь поговорить тет-а-тет, не сдавался и громко выкрикивал всякую чушь прямо на всю улицу, полную людей, а Нейтан сидел с каменным лицом и ничем не показывал, что заинтересован в информации, предлагаемой ему мистером Сурешом.
Знаете ли, одной фразы про то, что его хотят убить, недостаточно.
На свете полно людей, настроенных против него.
И имя Сайлар ему ни о чём не говорит, а вот имя Суреш, стараниями брата, очень о многом.
Что он там кричит?
Заметил ли мистер Петрелли что-то, выходящее за пределы нормы?
Ну ещё бы!
До выборов остаётся всего ничего, а у него, что ни день, так светопреставление! То брат прыгает с крыши, то они с ним летают, то обнимаются, то дерутся. То ругаются из-за писанины авторства некоего Суреша.
И это вряд ли было совпадением.
Нейтан кинул взгляд на книгу, небрежно брошенную на заднем сиденье рядом с ним.
Он и так собирался заскочить перед вылетом к Питеру, но теперь необходимость визита возросла многократно.
* *
Ну конечно.
Он засыпает заполночь, терзаясь по каким-то дурацким причинам, встаёт ни свет, ни заря, потому что у него дела в Вегасе, а ещё нужно успеть заскочить к Питеру, на всякий случай, мало ли, вдруг младший братец тонет в обиде и одиночестве… А тот открывает ему дверь в таком лохматом и удовлетворённом виде, что не остаётся никаких сомнений в том, что свою ночь он потратил исключительно на наслаждение жизнью.
И это после вчерашнего!
Ладно. Это его дело.
А дело Нейтана – довести до конца историю с Линдерманом и параллельно умудриться выиграть выборы. И очень, очень желательно, чтобы Питер в это время не маячил вокруг ни с какими глупостями.
* *
Даже по дороге в Лас-Вегас Нейтану не удалось ни поспать, ни хотя бы расслабиться.
Мозг отказывался отключаться, а мысли устроили такой хоровод, что казалось, что голова вот-вот вспухнет.
Как только перед закрытыми глазами переставали мелькать всевозможные варианты физиономии Линдермана во время обсуждения условий сделки, как память любезно вырисовывала перед Нейтаном то картину сегодняшней встречи с Питером, то фрагменты вчерашней драки с ним.
Едва он переставал думать о брате, как в голове начинал прокручиваться предстоящий разговор в Вегасе.
Итогами вчерашней речи стали плюс три пункта к рейтингу, и, по мнению Нейтана, это было лучшее время для сделки. Два миллиона долларов от Линдермана помогут ему обойти соперников. Главное было сладить с этим негодяем, но Нейтан верил, что окажется сильнее отца и не даст собой манипулировать. Только нужно было тщательно продумать свой следующий ход, прежде чем идти дальше. И желательно в трёх экземплярах: для Линдермана, ФБР и для себя.
Сегодня должны быть удовлетворены все.
Мысли, пробежав очередной круг, снова вернулись к брату.
Зачем он вообще к нему ездил?
Абсолютно безрезультатный получился визит, если не считать того, что теперь Нейтан знает, где сегодня ночевала его помощница. Причём этого-то как раз век бы не знать. От утреннего явления Суреша Нейтану и нескольким десяткам зевак Питер открестился, ещё и чуть не обиделся на эти инсинуации.
И от денег отказался. Даже не прикоснулся к конверту. Усмехнулся и скрылся в квартире. Засранец.
Прокрутив встречу с братом до конца, Нейтан снова вернулся к началу.
Ну и видок у того был, когда, взъерошенный, прямо в коридоре, не впустив родного брата даже на порог, он напяливал футболку. Тот ещё герой-любовник. Нейтан так и не привык открыто смотреть на эту сторону жизни Питера. Не то чтобы он часто с этим сталкивался, на пальцах одной руки можно было пересчитать, но и этого бы лучше не было, если честно. Притом что абстрактно он, конечно же, желал брату личного счастья и беспокоился тем, что у того не было нормальных длительных отношений с какой-нибудь славной девушкой, или пусть даже не самой славной, или вообще, с кем бы то было. Но от вида его припухших губ и осоловелых глаз у Нейтана поднималась волна протеста.
О, нет. Пусть это остаётся вне поля его зрения, ему было бы достаточно знать, что у Пита с этим всё в порядке, чёрт бы его побрал, почему его вообще должно это интересовать, что вообще творится с его мозгом, он уже вырубится когда-нибудь или нет?!
Простонав, Нейтан откинулся на спинку сиденья и, помассировав глаза, виски и шею, попытался всё-таки подремать. Мозг показал ему кукиш, и отправил дальше строить грандиозные планы по «обольщению» Линдермана и бегать от навязчивых мыслей о растрёпанном и упрямом брате.
* *
Мыслительный процесс отключился ближе к вечеру – вскоре после того, как Нейтана известили о том, что «мистер Линдерман занят и не сможет сегодня встретиться», и того, как в холле отеля (где для него был забронирован номер) он столкнулся с обворожительной блондинкой, оказавшейся к тому же весьма лёгкой и остроумной собеседницей.
Её звали Ники и она представляла собой сногсшибательную смесь порочной грации и невинных глаз.
Невинных и ясных, как у Питера, чтоб его.
Это был последний раз в тот день, когда Нейтан вспоминал брата. О Хайди ему напомнила сама Ники, когда, уже в его номере, за бокалом шампанского, спросила, женат ли он и счастлив ли в браке. И только он мог, не смутившись ни на секунду и не сбавляя градуса флирта ни во взгляде, ни в улыбке, искренне ответить не просто «да», а «да, очень».
И уже через несколько секунд, облизнув изнутри свои губы, потянуться к ней за поцелуем.
В браке он не позволял себе тех подвигов, что успел насовершать в молодости, да и потребности таковой в последние годы не возникало, его полностью устраивала супружеская жизнь. Но сейчас ничто не останавливало его на пути к измене. После всех этих последних месяцев, прошедших после аварии… ему это было необходимо. Он вдали от дома, об этом никто не узнает, а, значит, и не пострадает, Ники, кажется, прекрасно осознаёт сиюминутность происходящего, и между ними на самом деле вспыхнуло нечто, жаждущее продолжения. Эта ночь, как и весь их удивительный вечерний разговор, будет очень честной.
Она сначала чего-то испугалась и, сумев оторваться от губ уже поплывшего и от этого ещё более пленительного «собеседника», ушла, оставив того допивать остатки шампанского в бокале и смотреть через окно во всю стену на ночной Вегас. Представляющего, как он парит над пустыней, и, наконец-то, совершенно опустошённого от каких бы то ни было мыслей.
Нейтан успел собраться в душ, снять галстук и расстегнуть рубашку, когда Ники вернулась.
В её взгляде больше не было невинности, но его сейчас это волновало меньше всего.
Привыкший доминировать, он вполне мог побыть и послушным вкусным мальчиком, пока всё развивалось по устраивающему его сценарию. А если что – то он всегда умел красиво вернуть поводья в свои руки.
Впрочем, в этот раз этого не потребовалось…
Какими бы разительными ни были перемены, случившиеся с Ники, они его полностью устроили.
Та ночь была восхитительной.
* *
А утром его похитили.
Кажется, он начал привыкать к сумасшествию окружающего мира, потому что чем-то другим было сложно объяснить его спокойствие. Он даже не испугался, несмотря на очевидные преимущества похитителей перед ним в виде наличия оружия.
Он разозлился.
И улетел.
Как был – в одних пижамных штанах, посреди пустыни на какой-то базе, загнанный в угол высоким очкариком с пистолетом в руках и чёрным парнем со странным взглядом.