Всё и все. И Нейтан тоже.
Если только самому отсюда не сбежать.
Куда-нибудь подальше. В Лас-Вегас. В пустыню.
Уж его потерю мир как-нибудь переживёт.
И Нейтан тоже…
Или… Питер вспомнил своё бессилие, когда смотрел на пылающие ладони. Быть может, стоит побороться за свою жизнь? Ведь можно же научиться это контролировать, он был уверен в этом. Как и в том, что для этого у него слишком мало времени и слишком много эмоций.
Он заказывал по телефону билет до Вегаса, когда увидел Клода. Незнакомца из своего сна. Того, не слишком приятного и опрятного. Тот безвременно заимствовал чей-то кошелёк, не обращая ни на кого внимания, и предполагал, что его никто не замечает.
Их знакомство получилось не очень приятным.
На Питера никогда так бурно не реагировали, не орали и не душили, прижав к столбу, только за то, что он посмел кого-то заметить.
А на невидимку, к которому уже много лет никто даже с предложением выпить кофе не обращался, а уж парни с безумными глазами на болезненно бледном лице, с требованиями помочь спасти мир – так и вовсе никогда.
Это были какие-то кошки-мышки.
Клод сбежал, но Питер, помня, что во сне он часто видел его на крыше дома, где жил Чарльз Дево, быстро нашёл его жилище, если таковым можно было считать крышу. Степень маргинальности Клода его волновала гораздо меньше, чем то, что тот мог научить его контролировать силу. Это Питер тоже помнил из сна.
Ведь не просто же так он нашёл его! Тот умеет держать силу в узде. И должен научить, как остановить саморазрушение. Иначе всё здесь взорвётся.
* *
Этот парнишка… он просто не понимал…
Клоду было фактически наплевать на людей, тем более на людей со способностями, очень постаравшимися в своё время, чтобы он их возненавидел.
Но всё же Питер был другой.
Да, он взбесил его своей бурностью и навязчивостью, но Клоду в чём-то было жаль его. Он сам когда-то был почти таким же. Но что тому было от него нужно, не очень понимал. Этим вещам нельзя научиться. Что человеку дано – то дано, так уж всё устроено.
Почти детская обида в несчастных глазах Питера, когда тот понял, что вряд ли дождётся здесь помощи, снова разозлила Клода.
Да какого хрена?!
Он не нанимался натаскивать щенков, выбивая из них дружелюбную дурь и лишая последних иллюзий о лёгкости бытия! Может проще взять и убить его, чтобы прямо здесь и сейчас спасти будущее Нью-Йорка?! Если нет – то не пошёл бы тот… своей дорогой, и больше никогда не пересекал его невидимую для остальных тропу!
* *
Клод отказал ему в помощи.
Так что оставалось только одно.
Бежать…
Мысленно пытаясь перерезать все надежды на относительно благополучный исход с несостоявшимся обучением контролю над силой, Питер старался не слишком задумываться над оставшейся и наиболее вероятной альтернативой. Не думать о том, что будет с ним. Думать лишь о том, что, покинув город, он спасёт миллионы жизней. В том числе и самые важные для него.
Уже дома, спешно скидывая в сумку самые необходимые вещи, он задержался взглядом на лежащей на полке фотографии. Одной из многих, где были они с братом. Одной из недавних. Не удержавшись, он взял её в руки. Они стояли, обнявшись, на фоне призывов голосовать за Петрелли, и чему-то радовались, Питер уже не помнил, чему. Нейтан был здесь такой смешной… В плоской оболочке политика, но с разрывающей глянцевую фото-поверхность улыбкой. И – большая редкость – такой безмятежный.
Загнав подальше начинающую подступать тоску, Питер отложил фотографию, и, стиснув зубы, принялся застёгивать собранную сумку.
И в этот момент из коридора послышался звук отпираемой двери.
В груди снова заныла тоска.
Кроме самого Питера, ключ был только у одного человека.
====== 29 ======
- Ты не отвечаешь на звонки. Мы везде тебя ищем.
Братья стояли в нескольких метрах друг от друга, не сближаясь и не разводя бурную радость встречи после очень долгого перерыва, как люди, вроде бы очень близкие, но теперь, после некоторых по одиночке испытанных событий, не уверенные, что знают друг друга так, как раньше.
Оба изменившиеся внешне.
Питер, с бесцветной пергаментной кожей, залегшими под глазами тенями, и чертами лица, будто прорисованными на этом пергаменте карандашом, походил на своё собственное изображение с картин Айзека. Как герой комиксов, гипертрофированно безликий, но с несколькими, на этом фоне особенно выразительными, штрихами: сдвинутыми в одну мятежную ломаную линию бровями; перечёркивающей их падающей наискосок прядкой волос. И, конечно же, глазами – они единственные казались точь-в-точь прежними, с тем же пламенем, но теперь ещё более заметным.
Нейтан, при всём своём обычном внешнем лоске – похудевший и ещё более сдержанный, чем раньше. Как всегда с гладковыбритыми, но – что особенно резануло взгляд Питера – впавшими щеками. Всё ещё суперчеловек, но не глянцево-лощёный, а с печатью невидимого груза, грозящегося стать неподъёмным.
Совсем не те два счастливых парня с фотографии.
Но всё ещё близкие.
Нейтан вдруг остро пожалел, что позволил Сурешу пойти вместе с ним. Если и можно было сейчас повлиять на Питера, то точно не в присутствии кого-то постороннего. Доктор был сейчас категорически лишний.
- Что он здесь делает? – кивнув на Суреша, но смотря при этом на Нейтана и как будто слыша его мысли, спросил Питер. Памятуя о последней встрече с учёным, когда тот фактически оттолкнул его, предоставив самому разбираться с навалившимися на него новыми знаниями, он не слишком горел желанием снова довериться ему.
- Исправляю свои ошибки! Я хочу помочь тебе, – добросовестно принялся отвечать Суреш, но всё внимание в этой комнате было сконцентрировано совсем не на нём.
Фактически, его не замечали.
Не сводя с брата пристального взгляда, Нейтан медленно двинулся ему навстречу.
- Уезжаешь из города?
- Да… хочу уехать ненадолго.
- Что, стал для кого-то опасен? – не дойдя до него буквально один шаг, Нейтан остановился.
Они оба прекрасно знали, зачем и что они здесь делают. Оба понимали, что их цели прямо противоположны. Но ни сдаваться, ни делать резких, в том числе и словесных, движений не хотел никто из них, и они образно кружили на месте, «прощупывая» друг друга фразами и взглядами.
- Есть другой путь, Питер, и я тебе помогу.
- Ты не можешь.
- Возможно, я смогу, – снова подал голос Суреш.
- Как?
- Мы найдем ответ вместе, – доктор торопливо принялся излагать свой план действий, – если позволишь тебя обследовать, то…
- Ты…? Сможешь мне помочь? – возмущённо перебил его Питер, – сможешь всё это изменить?!
Нет, они не понимали.
Ни сосредоточенно смотрящий на него Нейтан, ни сам доктор, вызывающий своим нынешним энтузиазмом и готовностью всё исправить только раздражение. Они не понимали, что уже слишком поздно! Суреш упустил свою возможность помочь две недели назад! Нейтан… Нейтан упускал её множество раз… но и протягивал руку не реже. Но сейчас от него не было нужно ни того, ни другого. Собственно, это и было главной целью Питера: бежать как можно дальше – от людей, от города, но в первую очередь – от брата. Чтобы тому взрыву достался только Питер. И никто больше…
- На все эти тесты нужно время, – уговаривающе продолжал Суреш.
- Время?! У меня его нет! – физически ощущая, как рассыпается в ожидании катастрофы настоящее, взвился Питер. – Я не подопытный! И я спешу! – предостерегающе прищурившись, чтобы даже не вздумали ему помешать, он устремился к выходу.
Стоявший до этого без движения, Нейтан преградил брату путь к отступлению, и своим любимым многозначительным тоном, после которого все и всегда должны были беспрекословно исполнять его указания, медленно проговорил:
- Я не позволю. Тебе. Сбежать.
- Что, ты вызовешь полицию, Нейтан? – игнорируя всю весомость его слов, спросил Питер, нарочно подкидывая брату «небратские» способы решения проблемы, тому ведь было уже не привыкать к таковым, – скажешь, что твой брат стал бомбой?