В глазах мистера Дево, смотрящего на него, не отрываясь, было так много всего – спокойного, не кричащего, будто тот знал обо всём, что было, и о многом наперёд. Была мудрость того, кто понимает, что вскоре умрёт. Печаль за тех, кто заблуждался настолько, что убивал этим и себя и других. Что-то между радостью и гордостью, и немного жадности, которой он буквально опутал Питера, словно пытаясь запомнить его такого, повзрослевшего и смурного. И вера. В его глазах была вера…
- У тебя достаточно сил, Питер. Нужно лишь научиться их применять.
- Почему я?
- Необходимо добро, и так было всегда. Твоё сердце способно любить безусловно. Я же говорил. В конце важна только любовь…
Он слишком долго искал ответы. Слишком долго куда-то бежал и кого-то спрашивал, хотя всегда знал: для того, чтобы найти самое главное, надо остановиться и прислушаться к себе.
Воздух снова начал сгущаться, но теперь он не мешал дышать, а наоборот, как будто раздувал, разгонял его лёгкие, приманивал ветер, принявшийся играть в волосах, и заставлял окружающую реальность расплываться перед глазами.
Уже сквозь дымку Питер успел увидеть, как мистер Дево повернулся в сторону двери и крикнул, что утомился. Как он сам вышел к своему пациенту, в белых кроссовках, подаренных ему в шутку на окончание учёбы Нейтаном. Потом, уже мало что воспринимая, краем сознания уловил «значит, пора отдохнуть, сэр» и «зови меня Чарльзом», и почти сразу же – произнесённое с совсем другой эмоцией и другой тональностью – своё имя.
- Питер! Питер, очнись!
Повернувшись в ту сторону, откуда раздавался этот зов, напряжённо вслушиваясь и распахивая глаза, как будто так ему будет легче хоть что-то увидеть, он сделал над собой усилие и обнаружил себя сидящим посреди пустого тёмного переулка, с тормошащим и зовущим его Ноем Беннетом.
Сердце болезненно сжалось – от контраста того цветущего светлого мира, который он только что покинул, и мира, в который вернулся, тёмного и заполненного запутавшимися людьми. Но уже через секунду, по-прежнему боясь, но уже не испытывая сомнений, он встал и, наскоро разъяснившись с мистером Беннетом, который в данный момент имел схожие приоритеты, направился к месту, которое так часто рисовал в своём блокноте. В котором всё должно было решиться.
Каким бы безнадёжным ни казался сейчас этот мир, Питеру был нужен именно он. И именно его он намеревался спасти.
====== 46 ======
Город…
Он ждал его.
Он ждал вместе с ним, затаившимся в глубокой тени выступа. День медленно угасал, уже попрощавшись с солнцем и плавно перетекая в ночь.
Скоро всё должно было свершиться. Ярость, охватившая Сайлара, когда он понял, что будущее рисует ему столкновение с Питером, постепенно переросла в ожидание этого самого столкновения. Всё было не просто так, он научился верить в знаки, особенно в те, что преподносились способностями. Этот Петрелли давно переместился на самый верх списка наиболее желанных мишеней, наравне с упрямой маленькой Клер, и если сама судьба направляет их навстречу друг другу, значит, так тому и быть.
Кирби-Плаза была безлюдной, создавая ощущение пустынности всего города. Словно город готовился к будущему. К взрыву, который вспорет его стены, как черепную коробку. Он был сейчас так похож на человека, этот город. Ещё живой – Сайлар слышал эту жизнь внутри зданий, и за зданиями, через десятки улиц насквозь – где всё кипело, гудело, шуршало, где каждая маленькая отдельная часть не знала о том, что скоро умрёт, но весь этот организм в целом – он знал, он предчувствовал. И готовился вместе с Сайларом, здесь, на Кирби-Плаза, направляя случайных пешеходов в обход, бессильно замерев в присутствии убийцы и чего-то ожидая вместе с ним.
Чего-то…
Или кого-то.
Они были такие беспечные. Такие шумные и глупые, пришедшие на территорию, за последние пару часов практически ставшей его собственностью, прямо в самый центр наиболее удобного для нападения на них места.
Подойти бесшумно со спины мистер Беннета и отправить того в сторону на пару десятков метров было совсем несложно.
И было приятно увидеть в ответ на это действие испуг на лице Питера – после всего, что между ними было, он ведь мог уже называть его по имени? Так приятно, и так мило. После столь затянувшегося ожидания эта встреча по-настоящему будоражила нервы.
- Почему так долго? – от предчувствия близости столкновения было радостно и щекотно, и противник пока что оправдывал все ожидания, будучи непрост, но ослаблен страхом, – разве я тебя уже не убил?
- Не вышло!
И так замечательно дерзок! Сайлар знал, что будь они в одном эмоциональном состоянии, возможно, они и были бы равны, но звук сердца, бьющегося в грудной клетке Питера, и учащенное дыхание, давали ему шанс, который он не собирался упускать. Бедный напуганный герой. Сегодня определённо был не его день. Сегодня был день Сайлара!
- Думаешь, я дам тебе всё испортить?! Решил, что сможешь мне помешать?
Вскинув руку, он дистанционно перехватил Петрелли за шею, и начал сжимать пальцы.
Немного отвлекали проклятые людишки – все предатели! все, как один! – как по сигналу начавшие появляться в разных сторонах площади и непременно желающие влезть под его вторую, свободную, горячую руку. Они безмерно раздражали, но и с ними он вполне успешно справлялся.
Ной Беннет с самого начала валялся в стороне с отброшенным в сторону пистолетом.
Неподалёку, прислонившись к стене, застонал Мэтт Паркман, прошитый пулями, выпущенными им самим в Сайлара, но развёрнутые на полпути и полетевшие назад, прямо в грудь отправителя.
Остальные, знакомые и не очень люди, кажется, не смели больше вмешиваться, но Сайлар всё равно заранее был зол на всех них. Идиоты! Надо же было так всё испортить! Всё могло быть совсем иначе, а теперь воспоминания об этом дне будут как минимум испорчены!
Разнервничавшись, он решил, что пора заканчивать с этим балаганом в общем, и Петрелли в частности, и, подманив к себе металлическую трубу, с размаху опустил её на плечо задыхающегося противника.
* *
Питеру помогла Ники.
Призвав всю свою силу, она лишила Сайлара трубы и доминирования. Одного её удара оказалось достаточно для того, чтобы Питер перехватил инициативу, и, не дожидаясь, когда скрюченный на земле убийца полностью придёт в себя, приподнял его, подтянув к себе поближе, и нанеся первый неловкий удар кулаком, подхваченный адреналиновой волной всего своего страха, всей боли и всех сомнений, принялся избивать противника.
Он успел ударить несколько раз, прежде чем понял, что тот уже давно оклемался, но совершенно не сопротивляется.
Надежда на то, что он сможет одолеть противника, едва успевшая коснуться Питера, начала таять, хотя он всё ещё стоял на ногах, злой и раздухарённый, с горящими от ударов руками, а Сайлар корячился перед ним, пытаясь встать на четвереньки.
Слишком картинно пытался…
Что-то было не так, но что именно?!
Питер не понимал!
Посмеиваясь и не вставая с колен, Сайлар повернул к нему разбитое лицо и, посмотрев снизу вверх прямо в глаза, медленно перевёл взгляд на его руки.
Руки…
Ещё даже не успев посмотреть на них, Питер всё понял. Они горели. Но не от ударов. Точнее, не только от ударов. Жар, пожирающий их, был многократно сильнее любых ссадин и разбитых костяшек. Он был уже настолько силён, что в темноте наступающей ночи его ладони светились, рисуя на ухмыляющемся лице Сайлара огненные всполохи.
Злость мгновенно сменилась паникой, взбудораженность – лихорадкой. Ни о каком контроле не могло быть и речи, кажется, любая мысль сейчас, любая эмоция, только подливали масла в огонь. Волчок, закрученный им же самим, крутился с такой скоростью, что любое прикосновение или даже дуновение не только не уменьшили бы его скорость, но заставили бы пойти вразнос, круша всё, что попадётся на пути.
- Боже, нет… нет… нет!
Тяжело дыша, держа перед собой ладони, словно на них лежало по паре ядерных бомб – что было недалеко от правды – и не отрывая от них взгляда, как будто закрыв глаза, он позволит им взорваться, с трудом переставляя ноги, Питер отошёл в сторону, подальше от Сайлара и его оскала, отвернувшись ото всех, чтобы не отвлекаться, не раздражаться ещё больше.