— Господи! — взмолилась Бобби, со всей силы нажимая на газ своего автомобиля, с надсадным скрежетом преодолевавшего подъем Шотридж-роуд. — Здесь все как дохлые рыбы, плывущие по течению! Мы живем в городе, о котором забыло время!
Однажды Джоанна, оставив Пита и Ким под присмотром шестнадцатилетней Мелинды Ставрос, поехала на поезде в город, где они с Уолтером встретились со своими друзьями Шепом и Сильвией Тасковер и отправились с ними в итальянский ресторан, расположенный по соседству с театром. Было очень приятно встретиться вновь с Шепом и Сильвией; они были поистине яркой, располагающей, энергичной парой, которой уже пришлось пережить несколько тяжелых ударов и потрясений, в том числе и смерть четырехлетнего сына, утонувшего во время купания. Очутиться снова в городе тоже было очень приятно; Джоанне доставляло удовольствие видеть разноцветную толпу, слышать звуки заполненного народом ресторана.
Они с Уолтером оживленно обсуждали красоту Степфорда, неспешный ритм тамошней жизни, а также — преимущества жизни в собственном доме, а не в съемной квартире. Она и словом не обмолвилась о том, что степфордские женщины всецело поглощены своими домами, о полном отсутствии у них какой-либо активной жизни вне домашних стен. Это было бы проявлением тщеславия, решила Джоанна; ей не хотелось выставлять себя объектом сочувствия даже в глазах Шепа и Сильвии. Она рассказала им о Бобби, о том, какая та забавная и веселая, а также о замечательных степфордских школах с малой наполненностью классов. Уолтер не сказал ничего об Ассоциации мужчин, и она тоже не коснулась этой темы. С Сильвией, которая работала в городском жилищно-коммунальном департаменте, наверняка случился бы удар, узнай она обо всем этом.
Но по дороге в театр Сильвия пробуравила Джоанну оценивающим взглядом и спросила:
— Трудно привыкать?
— В каком-то смысле да, — ответила Джоанна.
— Ты справишься с этим, — сказала Сильвия, улыбнувшись ей. — Как твои фотографии? Должно быть, ты чувствуешь там себя на высоте, глядя на все свежим взглядом.
— Да мне пока что и самой мелочи не удалось сделать, — ответила Джоанна. — Мы с Бобби носились по всей округе, призывая женщин хоть как-то поучаствовать в движении за равноправие полов. Сказать по правде, там просто стоячее болото.
— Бегать и агитировать — это не твое призвание, — сказала Сильвия. — Фотография — вот чему тебе следует себя посвятить.
— Согласна, — подтвердила Джоанна. — Я уже пригласила водопроводчика, и на этих днях он придет, чтобы установить раковину в темной комнате, которую я приспособила под фотолабораторию.
— Уолтер выглядит бодрым и жизнерадостным.
— Это точно. Он доволен нынешней жизнью.
Пьеса, а это был мюзикл, хит предыдущего сезона, произвела на всех удручающее впечатление. По дороге домой, после того, как они в течение нескольких минут делились мнениями о спектакле, Уолтер надел очки и достал какие-то свои бумаги, Джоанна бегло пролистала «Тайм», а потом, устроившись у окна, закурила, следя за цепочками огней, мелькающими на фоне темноты за стеклом.
Сильвия была права; фотография — вот настоящая работа для нее. Ну их к черту, этих степфордских баб. Бобби, конечно, не в счет.
Обе свои машины они оставили на стоянке у вокзала, поэтому ехать до дому им пришлось порознь. Джоанна ехала впереди на «универсале», а Уолтер следовал за ней на «тойоте». Центр был безлюдным и при свете трех светофоров представлял собой весьма фотогеничный пейзаж — да, она должна приехать сюда с камерой, даже не дожидаясь завершения оборудования фотолаборатории, — все здания были подсвечены, в окнах Ассоциации мужчин горел свет, перед светофором стоял автомобиль в ожидании разрешающего сигнала.
Их встретила зевающая во весь рот, но улыбающаяся Мелинда; Пит и Ким сладко посапывали в своих кроватках.
На торшерном столике в гостиной стояли тарелки и пустые стаканы из-под молока; по дивану были разбросаны свернутые из белой бумаги шарики, на полу валялась пустая пластиковая бутылка из-под сока.
Неряшливость Мелинда унаследовала явно не от родителей, подумала Джоанна.
Во время третьего посещения Ассоциации мужчин Уолтер позвонил примерно в девять часов и сказал Джоанне, что собирается пригласить домой членов комитета по новым проектам, в который его недавно ввели. Вблизи здания проводились какие-то строительные работы (она слышала в трубку грохот и шум моторов), поэтому им не найти места, где можно было бы спокойно посидеть и все обсудить.
— Отлично, — ответила Джоанна. — Я как раз освобождаю темную комнату от хлама, так что в вашем распоряжении будет…
— Нет, не надо. Послушай, что я скажу, — прервал ее Уолтер. — Я хочу, чтобы ты была с нами и принимала участие в обсуждении. Двое моих коллег действительно упертые приверженцы, что все должны делать мужчины, но и им не вредно будет послушать умные суждения, высказанные женщиной. А я думаю, ты на это способна.
— Спасибо. А они-то не станут возражать?
— Дом-то ведь все-таки наш.
— А ты уверен в том, что не просишь меня исполнить роль официантки?
— О господи, тебя невозможно провести, — со смехом ответил он. — Ну хорошо, ты меня поймала. Но только умной официантки, согласна? Правда? Это действительно может послужить хорошим примером.
— Ладно, — ответила Джоанна. — Мне нужно пятнадцать минут, и я стану не только умной, но и красивой официанткой; думаешь, это хоть как-то поспособствует сотрудничеству?
— Без сомнения. Ты прелесть.
Они явились впятером; один из них, по имени Айк Мацард, подвижный невысокий мужчина, под шестьдесят, красное лицо которого с остроконечными нафабренными усами напоминало слегка приплюснутую крупную вишню, был известным журнальным художником-иллюстратором. Обмениваясь с ним приветливым рукопожатием, Джоанна сказала:
— Не уверена, что вы мне нравитесь; вы омрачили мою юность рисунками девушек, которых видели в своих мечтах!
А он, смеясь, ответил:
— Вы, должно быть, считали себя достойной попасть на страницы журнала.
— Хотите поспорим, что нет? — ответила она.
Возраст остальных был в районе сорока. Дэйл Коуба, высокий черноволосый мужчина слегка заносчивого вида, был президентом Ассоциации. Улыбнувшись и окинув ее взглядом зеленых глаз, отчего она сразу почувствовала себя униженной, он сказал:
— Здравствуйте, Джоанна. Очень рад встрече с вами.
Один из упертых приверженцев того, что все должны делать мужчины, подумала она; а удел женщин повиноваться. Его мягкая рука не ответила на пожатие.
Остальных гостей звали то ли Ансельм, то ли Аксельм, Сандерсен и Родденберри.
— Я встречалась с вашей женой, — сказала Джоанна, обращаясь к Сандерсену, бледнолицему нервозного вида мужчине с брюшком. — Если вы те самые Сандерсены, которые живут через дорогу от нас.
— Вы уже встречались? Да, мы те самые Сандерсены, и, кстати, единственные во всем Степфорде.
— Я хотела привлечь ее к совместным действиям, но она отказалась.
— Она не очень легко сходится с людьми, — ответил Сандерсен, глядя не на нее, а куда-то в сторону.
— Простите, я не расслышала вашего имени, — сказала Джоанна.
— Херб, — ответил он, продолжая смотреть куда-то в сторону.
Она провела мужчин в гостиную, а сама пошла на кухню, откуда вернулась со льдом и содовой. Поставив поднос рядом с настольным баром, она шепотом спросила Уолтера: «Умная? Красивая?» Он ответил молчаливой улыбкой. Она снова вернулась на кухню и появилась в гостиной с вазами, наполненными картофельными чипсами и арахисом.
Мужчины не возражали, когда она, держа в руке стакан, спросила: «Вы позволите?» — и примостилась на кончике дивана, который Уолтер предусмотрительно сохранил для нее. Айк Мацард и то ли Ансельм, то ли Аксельм встали, а остальные, за исключением Дэйла Коуба, заерзали по дивану, и это ерзанье как в зеркале отразило внутреннюю борьбу, происходящую в их умах: вставать или не вставать. Дэйл Коуба продолжал сидеть и есть арахис, держа орешки в кулаке и по одному забрасывая в рот, и при этом пронзал Джоанну презрительным взглядом зеленых глаз.