Гуннской проблемой занимался также и Н. Феттих [Fettich N., 1953].
Подробно изучая азиатские элементы в культуре кочевников гуннского союза, И. Вернер пришел к выводу, что погребения собственно гуннов выделить пока не удается. Небывалое распространение золотых украшений с камнями связано с быстрым обогащением кочевников и их оседлых союзников во время грабительских походов против Ирана и Рима. Дата этого нового стиля украшений — не ранее рубежа IV–V вв., в основном первая половина V в. [Werner J., 1956, s. 86, 87].
В последние десятилетия советские археологи также все чаще высказывали предположение о наличии в степях отдельных несарматских погребений эпохи переселения народов. Наконец, И.П. Засецкая на большом материале показала, что степные погребения в основном связаны с приходом нового населения в эпоху гуннов [Засецкая И.П., 1968а; 1971; 1977].
Письменные данные по теме подробно рассмотрены в ряде обобщающих монографий [Thompsen Е.А., 1948; Артамонов М.И., 1962; и др.].
В 376 г. римляне на дунайской границе узнали от беглецов, что новый кочевой народ покорил танаитских алан и остготов. Косвенные данные позволяют предположить, что эти кочевники-гунны в последней четверти IV в. жили в завоеванных степях Восточной Европы и только в первые два десятилетия V в. какая-то часть их откочевала в области к северу от нижнего Дуная, на равнины к востоку и югу от Карпат. С начала 430-х годов центр гуннской политики переместился на среднее течение Дуная. (В 432 г. прибытие туда Аэция, в 435 г. переговоры около г. Маргуса в устье р. Моравы Сербской. В 440 г. гунны обвинили епископа этого города, что оп перешел на их сторону Дуная и ограбил могилы гуннских царей.) Прилегающий район империи был опустошен гуннами и стал опорой их набегов на другие области. Но до сих пор историки не могут решить, в какой области находилась ставка Аттилы и какова более точная хронология расселения гуннов [Bóna I., 1971, s. 266–273; Párducz М., 1959; Tejral J., 1973]. Столь же спорна и пока бесполезна для археологов рисуемая историками картина провинций Панноний [Várady L., 1969]. Занимали ли их гунны, какую роль играли там варварские федераты, как долго сохранялась там власть Рима?
В Восточной Европе оставалась в первой половине V в. часть гуннов, прежде всего акациры. Они жили в степи, так как севернее них Иордан называет «аэстов» (айстов, древних балтов), далеко заходивших в лесостепь, по данным археологии. К 463 г. акацир покорили сарагуры, уроги и оногуры. В VI в. византийские авторы сообщают имена разных крупных народов, противореча друг другу. Иордан в середине столетия говорит об альциагирах и болгарах к северу от Черного моря, Прокопий тогда же — только о кутригурах западнее р. Танаис (Дона и Донца). В Крыму степь занимали «варвары из племени гуннов», к востоку от Азовского моря и р. Танаис — утигуры. До начала VI в. от гуннов зависел и г. Боспор. К сожалению, неясно, насколько отнесение всех этих народов к гуннам отражает реальную связь. Во всяком случае, частая смена названий народов, вероятно, была следствием смены главенствующих племен, не сопровождаясь существенными изменениями в составе основного населения [Артамонов М.И., 1962, с. 79, 82, 87, 98].
К 555 г. под власть I Тюркского каганата с центром в Монголии попали степи до Приаралья, в 567–576 гг. — до Северного Кавказа, область утигуров и г. Боспор. Неизвестно, сопровождалось ли это появлением нового населения в степи. В 558 г. с востока ненадолго пришли авары, с 567 г. переселившиеся на Среднее Подунавье [Bóna I., 1971, s. 283–329]. В 630-е годы с ослаблением тюрок их власть прекратилась и в Восточной Европе сложилось объединение болгар. С 60-х годов преобладание в степях Восточной Европы надолго перешло к хазарам. Восточная часть болгар им покорилась, западная ушла на нижний Дунай, основав Дунайскую Болгарию.
Письменные источники не дают подробной и ясной картины расселения кочевых народов, с помощью которой можно было бы интерпретировать археологические находки. Поэтому надо сначала средствами археологии выявить былые общности в степи, проследить их судьбы и затем найти им соответствия в известиях древних авторов. Эта задача затруднена малочисленностью степных находок (рис. 1), плохой документированностью многих из них, а также отставанием темпа публикации новых материалов.
Стойбища V–VIII вв. еще не выявлены. Лишь отдельные амфорные черепки VI–VII вв. на восточном берегу Азовского моря показывают, что маршруты кочевания тогда были те же, что и в салтовское время [Плетнева С.А., 1967, с. 13–19]. С этим совпадают сведения середины VI в. об альциагирах: «Летом они бродят по степям, раскидывая свои становища в зависимости от того, куда привлечет их корм для скота; зимой же переходят к Понтийскому морю» [Иордан, 1960, с. 72. § 37].