Столь длительное — на протяжении столетий — сохранение стиля в довольно чистом виде вряд ли можно объяснить бытовыми условиями. Почему тогда на тех же пряжках нет геометрического узора, концентрических кругов и прочих элементов декора, очень характерного для браслетов, перстней и других изделий из того же могильника, средневековый возраст которых не вызывает сомнений? Все это, как и сравнение с материалами кобанской культуры, предметами скифского звериного стиля, сибирскими ажурными пряжками и другими изделиями, позволяет и ряд бежтинских находок считать относящимися к скифо-сарматскому времени. Скорее всего, эти предметы синхронны упоминавшимся статуэткам.
Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что в северо-восточной части Кавказа у местных поселян в скифское время бытовало свое художественное мировосприятие. Памятники искусства, оставленные ими, отмечены лишь незначительным налетом внешних влияний. Мир образов горских мастеров VII–V вв. был весьма своеобразным: он конкретен и не завуалирован орнаментом. Художники прекрасно ощущали боль и радость, их зоркий глаз умело подмечал в живой натуре наиболее характерные черты. В искусстве древних племен превалирует реалистический подход к изображаемым объектам. Здесь нет заполнения тела крупного зверя фигурами других животных или их частями, иначе говоря, отсутствуют черты, которые К.Ф. Смирнов (1972а, с. 11) считал характерными для савроматского мастерства и которые хорошо известны в скифском искусстве.
Савроматы судя по известным сейчас памятникам не заходили в пределы Дагестана. Археологические материалы, найденные здесь, свидетельствуют о продвижении лишь более поздних сарматских племен по Прикаспийской низменности (находки в Южносухокумске, Карагасе, Темиргое, Алмало и других пунктах). С их перемещениями в Дагестан могли попасть и обломки античной керамики (найдены у горы Сары-кум близ станции Кумторкала) (Марковин В.И., 1984, с. 181, 182). Эти единичные находки, датируемые не ранее I в. до н. э., являются неоспоримыми документами широкого движения сарматских племен в глубины Северного Кавказа и, в частности, Дагестана. Недаром К.Ф. Смирнов I в. до н. э. назвал «веком сарматского триумфа» (1950а, с. 106). В последующие два-три века их распространение по Кавказу еще более усилилось (Виноградов В.Б., 1963, с. 71–87).
В Дагестане большие и интересные комплексы I в. до н. э. — III в. н. э. были обнаружены близ селения Тарки, в предгорной части Прикаспия, где низменность близко подступает к передовым хребтам Дагестана (Крупнов Е.И., 1951, с. 223–225; Смирнов К.Ф., 1951, с. 268). Близость ритуала исследованных здесь погребений и инвентаря к материалам, связанным с аорсами — одним из мощных сарматских объединений, которое, по Страбону, занимало «обширную область, владея почти что большей частью побережья Каспийского моря» (XI, V, 8, с. 480), позволила К.Ф. Смирнову считать, что Таркинский могильник оставило «смешанное население», т. е. осарматизированные аборигены (1950б, с. 118). Конфедерация аорсов с юга граничила с Кавказской Албанией, занимавшей территорию Азербайджана и южную часть Дагестана. В более западных районах жили местные горцы, которые, по Страбону, назывались «витиями» (XI, VI, 1, с. 481), по Плинию Старшему (I в. н. э.) — «удинами», «удами» (VI, 38). Это обстоятельство позволило К.Ф. Смирнову считать, что смешение удинов и аорсов привело к появлению утидорсов, упоминаемых опять-таки Плинием. «В самом названии этого племени, очевидно, отразилось слияние двух живущих в непосредственном соседстве удинов — витиев и аорсов» (Смирнов К.Ф., 1951, с. 271). Однако удины, населяющие и сейчас отдельные районы Азербайджана и Грузии, в культурном отношении близки не дагестанцам, а азербайджанцам (Народы Кавказа, II, с. 195–198). Аорсам, вероятно, менее всего приходилось иметь дело с удинами, которые жили в рассматриваемое время в основном на территории Кавказской Албании, а больше с каспиями — жителями приморья и предгорий. Страбон пишет, что при его жизни о каспиях уже говорили, как об исчезнувшем племени (XI, II, 15; IV, 5, с. 472, 476). Может быть, данный факт как раз и следует связывать с проникновением каспиев, которые в понимании древних авторов ассоциировались с удинами.