– Почему, собственно говоря, это невозможно? – снисходительно осведомилась Алаха. – Вы не своей волей развратничали и ублажали эту грязную скотину Фатагара!
– Но кто научит нас ритуалам? – все еще сомневалась Хайманот. – Кто передаст нам традиции, священные гимны, кто откроет смысл обрядов? Кто расскажет нам это? Как мы сможем служить Богине, если ее сокровенная сущность останется для нас загадкой? Ведь ни одна из нас не готовилась для служения Богам!
Это было правдой. Алаха, как и ее спутники, уже знала историю каждой из невольниц. Одни были похищены из родного дома. С ними дело обстояло проще всего. Отдохнув и набравшись сил, они попросту вернутся к своим родным – те, небось, давно уж глаза выплакали в тщетных попытках разыскать пропавшую дочь. Других купили на рабском торгу – эти не знали ни родного дома, ни отца с матерью; они были рождены в рабстве и с самого начала разлучены с родителями. Вот для них-то, как полагала Алаха, пещерный храм и станет настоящим домом.
Хайманот вдруг застенчиво улыбнулась. Забавная татуировка на ее щеке – синяя бабочка над каким-то экзотическим цветком – шевельнулась, словно бабочка попыталась взлететь.
– Я надеюсь, – сказала чернокожая красавица, – что Богиня и впрямь будет добра к нам. А коли так – Она найдет возможность передать нам все необходимые знания.
Пещерный храм встретил измученных путниц стаей стервятников. При появлении людей эти зловещие птицы шумно поднялись в воздух. Тело привратницы, почти до костей обглоданное птицами, все еще лежало на пороге. Оно по-прежнему было приковано цепью к скале. Хайманот широко раскрыла глаза от ужаса, когда страшная картина открылась ей. Но Алаха не позволила девушкам поддаваться страху:
– В храме вы найдете тела жриц и трупы их убийц. Вам придется собрать мертвых и предать их огню, отпустив их души на небо. Эта пещера отныне – ваш дом, не забывайте об этом.
– Да! Отныне храм Праматери Слез станет вашим истинным домом! – прозвучал чей-то сильный грудной голос из глубины пещеры.
Из темноты медленно вышла высокая женщина с длинными белыми волосами и огромными, совершенно белыми, незрячими глазами.
– Атосса! – Алаха бросилась навстречу слепой жрице. – Ты жива!
Слепая прорицательница слегка усмехнулась.
– Как видишь…
– Мы привели новых служительниц, – сказала Алаха, указывая на девушек. Атосса держалась так уверенно, что Алаха то и дело забывала о слепоте жрицы. – Прошу тебя, почтенная, научи их всему, что необходимо. Они не знали… достойной жизни… и нуждаются в мудрой наставнице, которая исцелила бы их от страха, глупости и ошибочных суждений.
Белоглазая женщина вытянула вперед руку, и вдруг откуда-то с неба, оглушительно хлопая крыльями, опустилась большая хищная птица с ярким радужным оперением. Она уселась на руку Атоссы, впившись в нее когтями, и испустила громкий торжествующий крик.
Атосса улыбнулась, пригладила взъерошенные перья и произнесла нараспев несколько слов на непонятном языке.
И птица исчезла. На ладони Атоссы остался жреческий перстень с резным камнем.
– Хайманот, – позвала Атосса.
Хайманот вздрогнула, как удара, и метнула на Алаху испуганный взгляд, словно спрашивая – как быть.
– Ступай к госпоже, – велела Алаха.
– Откуда она знает мое имя?
– Она ясновидящая, – прошептала Алаха. – Подчиняйся же! Не медли.
Хайманот медленно приблизилась к слепой жрице и опустилась перед ней на колени. Взяв чернокожую девушку за руку, Атосса надела жреческий перстень на ее тонкий палец.
– Отныне тебе будут подчиняться остальные. Тебе же надлежит решать их судьбы и отвечать за их жизни. Ты – верховная жрица пещерного храма!
Слепая безошибочно повернулась в сторону Алахи. Салих придвинулся поближе к своей маленькой госпоже.
– Ты пришла сюда не одна, Алаха, – продолжала Атосса. – С тобой мужчины, не так ли?
– Это братья… – начала было Алаха.
Атосса махнула рукой.
– Ступай, ступай. Тебе нечего здесь больше делать. Ты узнала все, что должна была узнать…
– Но я тогда ничего не узнала! – запротестовала Алаха.
– Ты узнала, что брат твой жив, – заметила Атосса. – Его не было среди убитых.
– Я знала это еще там, на пепелище…
Атосса махнула рукой.
– Этого было вполне довольно. Боги и судьба привели тебя сюда совсем не для того, чтобы что-то выведала. Твоя задача была совсем иной… И ты выполнила ее. А теперь – уходи, ты свободна. Храму ты больше не нужна, Алаха.
Хайманот поднялась на ноги, сжала пальцы левой руки поверх правой, нащупывая жреческий перстень.
– Вы слышали? – обратилась она к подругам. – Мы – дома!
На выносливой низкорослой лошадке, купленной у жителей предгорного поселка, Мэзарро тронулся в обратный путь – в Мельсину, к жене и матери. Как ни уговаривал он старшего брата, тот отказался возвращаться в город вместе с ним. Алаха вообще не принимала участия в этих разговорах. Молчала, отвернувшись. Думала о чем-то своем.
И вот они остались вдвоем – наедине с горами и степью, и только ястреб парил над ними в синей бездонной вышине. Мир лежал перед ними – любая дорога готова была принять их в любое мгновение. Но оба медлили, не спеша с выбором.
Потом Салих сказал – совсем не то, что собирался:
– Интересно, как там поживает наш друг Фатагар? Добрался ли он до врача?
Алаха смешливо фыркнула.
– Нашим меринкам, после того, как над ними поработает коновал, никакой врач, как правило, не требуется…
– Все же Фатагар – не лошадь, – возразил Салих, сам чувствуя, что говорит глупости.
– Но и не человек, – в тон ему отозвалась Алаха.
Они засмеялись. Потом Салих обнял девушку за плечи, она прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди.