«Сейчас меня в спину отточенной железякой ткнут, или застрелят как зайца в огороде. А вот хрен им, а не трофей. Пока пилот их у меня, не станут они в меня стрелять. Или некому тогда будет «Кирасира» японцам угонять. А не зря ли я тогда вообще этого майора спеленала? Может, надо было, чтобы он улетел? Угу. И Борьку заодно подстрелил, гад…»
И Павла рывком завалилась на бок, прикрываясь телом майора. Тревога оказалась ложной. К лежбищу «борцов», держась за плечо, неуверенной походкой приближался Гусак.
— Ты как, Павел?
— Все в пределах нормы, товарищ чекист. Могло быть хуже, а синяки пройдут. Ты бы пригнулся, а то пули так и летают.
— Точно. Одна меня слегка поцарапала. Я-то своего завалил. А тебя, гляжу с уловом поздравить можно?
— Поздравлять друг дружку потом будем, когда живы останемся. И дай-ка я посмотрю твое плечо. М-да. Тоже мне «слегка», срочно перевязка нужна, а то кровью истечешь. Айда до ангара, там наши огнем прикроют, а я перевяжу.
— Нельзя, Павел. Лететь тебе надо, этот самолет нельзя им оставлять.
— Валера, не сходи с ума, кому он нужен. Пилот у меня вон уже траву жует. Давай быстрее перебежками, ты впереди я с пилотом замыкающим. Давай уже, а?
— Ладно, побежали. Только замыкающим буду я. Утащишь его? Тогда вперед, товарищ старлей!
— Хрен с тобой.
Нанеся мощный удар в голову своему и без того придавленному противнику, Павла вскочила на колено и, рывком закинув себе на плечо почти бездыханное тело, понеслась со всех сил к ближайшему ангару. Сзади раздавался мерный топот сапог чекиста. Несколько пуль просвистели где-то поблизости. Это нападающие и охрана базы продолжали обмениваться свинцом.
С каждым шагом кабанья туша майора все тяжелее давила на плечи. Наконец, живая ноша безо всякого почтения свалилась у стенки ангара. Расположенная в тридцати метрах левее между постройками зенитная спарка, все это время продолжала вести огонь по диверсантам. Павла окинула усталым взором поле боя. До взвода в форме цириков монгольской народной армии, видимо потеряв под зенитными очередями своих коней, пешим порядком пытались захватить ближайшие к краю аэродромные постройки, но залегли, прижатые пулеметным огнем. Рядом, прижавшись к стене ангара, тяжело дышал легко раненый лейтенант госбезопасности.
— Устал, Валера?
— Ничего, бывало и похуже. Мы здесь слишком на виду с тобой, надо в ангар прорываться.
— Сейчас дверь посмотрю, а ты за нашим клиентом пригляди.
— Лады, пилот, действуй.
Дверь ОКАЗАЛАСЬ открытой и Павла уже собралась взвалить на плечо диверсанта, как из-за угла выскочила группа монголов с карабинами. По ушам резанула резкая команда.
— Павел, уходи!
За окриком чекиста раздались хлопки выстрелов. Не отвечая, Павла, прикрылась телом майора и отступала к приоткрытой двери. Несколько пуль ударили рядом, Гусак кинулся вперед, закрыв собой и, часто стреляя из ТТ. Двое диверсантов споткнувшись на бегу завалились вперед. Павла лихорадочно перезаряжала расстрелянный у самолета ТТ. Запасная обойма, наконец, заняла свое место, щёлкнул затвор. В этот момент Гусак споткнулся и зашатался, продолжая целиться в бегущих из ТТ, а монголы с коротких остановок били по нему из своих карабинов. Он успел сделать еще два последних выстрела и упал на бок. Павла взвыла гиеной, и, не целясь, отправила половину магазина по оставшимся втроем монголам. Двое из них бросились за укрытия, а один так и остался лежать на земле. Бросив на землю захваченного майора, напружиненная фигура старшего лейтенанта кувырком перекатилась к упавшему чекисту, и, закинув его на плечо, на полусогнутых кинулась к двери ангара. Заскочив внутрь, Павла услышала стрекот зенитной спарки. Быстро выглянув, наружу она заметила фонтаны земли, встающие между отступающими диверсантами.