— «Швабра», как вы выразились, это имитатор второй пушки. Это чтобы те, кто его увидит о двух пушках во всех докладах писали. Жаль, у нас нет времени все это хорошенько еще раз проверить, до вылета всего полчаса осталось. Там-то всякое, конечно, может случиться. Но в одном я с Павлом согласен, вылетевшие из ствола снаряды этой пушки нужно японцам обязательно показать. Пусть думают, что поняли ситуацию, а мы их за такую прозорливость потом накажем несколько раз.
— Ну-ну. Очень хочется верить, что этот цирк хорошо закончится.
— Мне, Виктор Михалыч, тоже верить хочется…
«Эх и темна же ты, ночь-хранительница… Вот только покоя нету моей суетной душе. Как там у классиков жанра: «Прав ли я, не Божья ль кара?» Все кости уже себе перемыла. И еще эта «гордая птица» все норовит слегка влево развернуться, видать аэродинамика так себе у нее получилась. М-дя-я. Вроде все подготовлено, а на душе моей ой как тревожно. Все же первый раз я по-настоящему к бою готовилась. Даже тот наш разведвылет я до самого возвращения на базу в мыслях боевым называть отказывалась. А этот… Этот, пожалуй, настоящий будет. Все сегодня может случиться. Нет, темноты небытия я уже не боюсь, страшно начатую работу не доделать. Столько всего на меня теперь завязано. И в то же время столько еще не сделано и не вспомнено. А если бой этот последним станет. Что тогда? Гм. Тогда… Тогда просто обидно. Да, обидно будет. Что все было впустую… Нет! Не впустую было! Даже если все-таки наемся я сегодня монгольских суглинков, с того что мной уже начато, все равно будет толк. Обязательно должен быть!».
Тусклый и чуть мерцающий огонек карманного фонарика освещал лицо штурмана-стрелка одного из лидирующих Р-10. Двумя ступенчатыми лестницами за ним повисли самолеты ожидающих сигнала к атаке звеньев. Павла на своем «Кирасире» шла в правом пеленге с разведчиком. Она опасливо оглядела гашетку АПК, зябко дернула плечами и снова посмотрела на едва подсвеченный фонарь кабины соседа. Вот свет в кабине стрелка несколько раз мигнул, что говорило о приближении к вражескому аэродрому. Глинка пока продолжал вести машину на той же высоте. Через несколько минут он начнет снижаться.
«Ага. Вон его фонарь быстро-быстро замигал… Значит сейчас ждем осветительных ракет и ага. Где там Горелкин со своими «горелками»? Хрен его знает, где они там крутятся…Угу. Вот они где! Появились, черти… Так, нормально пошли осветительные ракеты… Вот уже и постройки из сумрака проявляются… Еще немного ждем и пора будет… Крайняя четверка ракет выпущена. Не день, конечно, но хотя бы цели становится видно. Ну и отлично… А сейчас, товарищи кинотелезрители, будет мой выход… Эх! Благословите меня кто-нибудь на это правое дело…»
«Кирасир» Павлы, сопровождаемый одним И-14, с высоты всего метров двести полого снижался поперек стоянки самолетов. К шеренге украшенных алыми кругами истребителей потянулись пристрелочные трассы теперь уже не пластмассовых пуль из ПВ-1. Наконец, убедившись что трассы идут куда надо, она стиснув зубы, нажала на гашетку электроспуска АПК. Особой тряски к ее удивлению не случилось. Легкое рысканье по курсу сопровождало бьющие по глазам вспышками выстрелов. Частота стрельбы напомнила Павле стрельбу из ТТ. Проскочив самолетную стоянку, она выровнялась на высоте метров сорока и начала плавный набор высоты левым боевым разворотом. За спиной слышались басовитые очереди «Березняка». Со стороны ангаров суматошно стреляли по атакующим самолетам несколько японских пулеметов.
«Молодцы горелкинцы! И по складу горючки вон там еще добавьте! Хм. А мне-то теперь куда? Может по казарме пройтись? Или… А вот эта будка с антенной уж очень похожа на штаб или здание радиостанции. В Крыму, правда, по-другому такая постройка выглядела, но сходство в таких делах совсем не обязательно. А ну-ка, а если пара полуторадюймовых снарядов ее слегка причешут, интересно следы от них вызовут здоровый интерес японского командования? Та-а-ак, казарма подождет, а у меня как раз еще целая дюжина снарядов осталась. Ну держите подарочки, господа мастера икебаны».
В заключение представления, пара разведчиков высыпала на разбитые самолетные стоянки зажигательные и осколочные бомбы. Казармы японцев тоже не остались без внимания. Пара зажигательных бомб помогла им дружно задымиться. Потом по ним ударили трехлинейные пули ШКАСов. В густом дыму кругами ходили истребители, время от времени постреливая куда-то. Через четверть часа солнце осветило густо чадящие руины еще недавно образцового аэродрома. За границей летного поля дымила пара костров сбитых на взлете японских истребителей. На северо-запад в лучах восходящего солнца удалялась группа закончивших работу самолетов. Вот к ведущему подошла пара самолетов. Ведущим в этой паре был слегка неказистый «Кирасир».