– А ты, друг Первинок, пошли со мной.
– Хорошо, – сказал Первинок и заторопился за Мстиславом.
Мстислав направился в сад, где и надеялся застать мать.
Там он ее и застал.
Аделина, с накинутым на плечи темно-синим платком, сидела в беседке с вышиванием в руках.
На столе посредине беседки стояли кувшин с квасом и блюдо с фруктами – черешней, яблоками, абрикосами.
Лавки были покрыты овечьими шкурами.
На лавке в обнимку спала Анастасия с дочерью Татьяной. Рядом, облокотившись на спинку лавки, дремала Милица.
Татьяне было четыре года.
После того как Владимир несколько лет назад забрал дочь в Киев, Аделина всю свою любовь выплеснула на внучку.
И Мстислав, впрочем, как и все отцы, любил ласковую дочку.
Сына Евстафия с ними не было. По обычаю он уже был отдан воспитателю и жил в его доме.
Заглянув в беседку, Мстислав поприветствовал мать:
– Будь здрава, матушка. Хорошо ли ночевала?
Первинок скромно остался в стороне.
– Тише! – громким шепотом проговорила Аделина.
Мстислав, показывая глазами на дочку, тихо поинтересовался у матери:
– Как она?
– Спит, – ответила Аделина, откладывая вышивание. – Ночью она совсем плохо спала из-за жары.
Мстислав кивнул головой:
– Жарко. Я тоже плохо спал ночью.
– С утра мы сходили на речку. Потом занимались вышиванием. Но ей быстро надоело, и она уснула, – продолжила Аделина и пожаловалась: – Эти места слишком жаркие. Каждое лето я жду с нетерпением, чтобы быстрее наступила осень.
– Жаркие места, – согласился Мстислав и укорил мать: – Матушка, но ты же на лето можешь уезжать в Таматарху – там прохладнее. Князь Звенко всегда на лето отправлял семью в Любавино.
При упоминании имени князя Звенко у Аделины задрожало веко, и она быстро перекрестилась. Затем жалобно попросила:
– Мстислав, не упоминай при мне этих имен. Не сыпь мне соль на рану. По молодости я сильно нагрешила, теперь мне не отмолить моих грехов.
Мстислав бросил на Аделину подозрительный взгляд.
В свое время Аделина запретила проводить расследование гибели семьи Звенко. Затем дело как-то забылось.
– Значит… – начал Мстислав.
– Ничего – не значит! Кто старое помянет, тому глаз вон! – резко проговорила Аделина. – Такова жизнь – если бы князь Звенко и его семья не погибли, то неизвестно, что было бы с тобой. Вряд ли было бы что хорошее. У Звенко сын был бы уже взрослым. Жалко Любаву и ее детей, но такова жизнь – чтобы кто-то был сыт, кто-то другой должен умереть.
– Ну, не будем так не будем, – усмехнулся Мстислав и внезапно поинтересовался: – Матушка, тебе известно, что князь Владимир умер?
Удивление Аделины выдали лишь едва заметно дрогнувшие ресницы.
– Нет, – сказала она.
– Только что дядька Часлав привез посла от Святополка, – сказал Мстислав. – Сейчас я буду принимать посла. Хочу, чтобы и ты послушала его.
Аделина кивнула головой:
– Хорошо. Я приду.
Мстислав вышел из беседки, но его окликнула мать:
– Погоди, Мстислав, я хотела бы с тобой переговорить.
Мстислав остановился. Аделина подошла к нему, взяла под руку и отвела на десяток шагов от беседки.
Оглянувшись на Первинка, который последовал за ними, промолвила:
– Первуша, оставь нас наедине.
Первинок прошел дальше на пару десятков шагов.
Убедившись, что никто их не может услышать, Аделина проговорила вполголоса:
– Мстислав, а что у тебя с Анастасией?
Щеки Мстислава порозовели. Он пробормотал:
– Матушка, с чего бы ты это забеспокоилась? Всё у нас вроде бы нормально… Или Анастасия на что-то жаловалась?
– Не жаловалась, – сказала Аделина. – Но чую, что вы охладели друг к другу.
– Так мы уже не мальчик и девочка, – сказал Мстислав. – И женились не от большой любви, а по политической выгоде.
Аделина вздохнула:
– Вот то-то и оно.
– Матушка, а что тебя все же беспокоит? – задал прямой вопрос Мстислав.
– Меня беспокоит… – задумчиво проговорила Аделина. Обвела долгим взглядом Мстислава и сказала: – Ты мужчина видный, здоровый, а сын у тебя только один. У Владимира с десяток детей, и то половина их умерла. Тебе нужны еще сыновья!
– Для этого любви не надо, – усмехнулся Мстислав. – Не во мне проблема. Бог не дает Анастасии детей. А отец мой… Мой отец славился распутством, он ни одной юбки не пропускал. Он и сам был ребенком от шалавы.
– Не будем об этом, – проговорила Аделина. – Бог ему судья!