— Сегодня ут’ом моего Кхалифа убьют.
[1] На языке Дамежан сутки звучат как «день-ночь». Язык степи примитивен и многие выражения, приведённые в тексте, звучат иначе.
[2] Огромные степные псы. Рост в холке может достигать до груди взрослого человека.
[3] Отверстие для дымохода в юрте
Глава 6
Плачущая Май рассказывала сбивчиво. Фарих лежал у неё в ногах и не спускал глаз с Дамежан, но она перестала обращать внимания на грозного пса. Без слова хозяйки он не посмеет её тронуть, а та, похоже, не хотела смерти внезапной второй невесты Халифа.
— Мой мать, отец с ост’овов, — хлюпая носом, говорила Май, — а у Кхалиф только мать п’авильной к’ови. Отец не хотеть, Май за Кхлалиф замуж отдать. А мой б’ат сказать, что убьёт Кхалиф. Он однажды нас увидеть, когда мы… — девушка зарделась, и отвернулась.
— Он хотел Кхалиф за’убить, но Кхалиф успел уйти. Далеко. Я из дома в дом Кхалифа бежать. Тут такое быть, — Май постучала себя по голове, говоря что-то на незнакомом языке. Дамежан понимающе кивнула. Случись так, что невеста отвергала назначенного ей жениха и убегала в другой жуз, а тот, её вдруг принимал, то кровной мести до последнего мужчины рода было не избежать.
— Мать Кхалифа муд’ая женщина. Она всё ‘ешить, всё… эээ… догово’ить с моим жуз. Отец Кхалифа… он самый щед’ый! Он отдать за меня ба’анов, железа и зе’на сколько т’ебовал жуз[1], но мой б’ат… — Май снова залилась слезами.
— Что? — Дамежан сдержала порыв обнять и прижать к себе плачущую девушку. А та, размазывая слёзы по щекам, плакала навзрыд.
— Он сказать, что вызывать Кхалифа на поединок! Что семья Кхалифа не купить его чести и чести жуза. И он будет здесь ут’ом! Все знать, что Кхалиф здесь. И п’о тебя все знать, что ты будешь вто’ой женой Кхалифа…
— Подожди, — Дамежан прервала Май, — я его не забирала, и вообще не хочу становиться его женой!
— Да кто тебя сп’осить? — хлюпая носом, презрительно сказала Май, — как муаллем Лис сказать, так и есть.
— Значит, Халифа не убьют? — Дамежан непонимающе посмотрела на Май.
— Это Саке, мой б’ат. Он схазать мне, что будет биться до сме’ти. Май знать, его просить не убивать Кхалифа. Даже мой мать и его отец. Но если Саке ‘есыл, то… — и девушка залилась слезами.
Дамежан замолчала. Ей ли не знать, что такое поединок Правды? Говорили, что счастлива та невеста, за которую сражаются смелые йитиги, молодые и жаркие до схватки женихи.
И нередко после такого поединка к ногам невесты вместе с тушей барана летела и голова неудачливого воина. Поэтому старики заранее стараются договориться, кому какую невесту отдать, но молодые всё равно хотят проявить свою удаль и показать себя. Старая Нэджен говорила: «Нет у нас мира, покуда йитинги режут друг дружку горла за жён. Каждый жуз помнит, кто лишил его сыновей. И каждый хочет отомстить. Но молодые не хотят слушать стариков. Жизнь коротка, а кровь горяча, как у твоего Калима. Ведь не к тем ногам тот баран упал! Навлечёшь ты на нас беду».
На последнем Карсунтае было два поединка. И Дамежан помнила, как била кровь из рассечённых шей, как катились отрубленные головы.
А сегодня утром увидит ещё раз.
Май тихо плакала, сидя на полу. Фарих положил ей голову на колени и грустно смотрел на хозяйку. Глаза фару были полны печали и тоски.
А Дамежан вдруг вспомнила тот вечер у костра, когда их в первый раз нагнали грязи. И слова Серго: «Оружие у нас есть, да и мы сами не промах. Вот я хотя бы, или Саил. Про мастера вообще говорить не стоит, он любого в бараний рог свернёт. Халиф тоже боец знатный. Простой как палка, но бьёт, как молот.»
— Халиф боец, — произнесла она, и ободряюще улыбнулась Май, — я видела, как он сражается.
— Саке с ост’овов, — глотая слёзы, ответила ей девушка. И видя недоумение на лице Дамежан, пояснила, — он с мечом вы’ости. Воин. И здесь в ст’азе от степняков нас ох’анять. А Кхалиф кузнец. Какой он воин?
Май произнесла это с грустью и снова заплакала. А Дамежан вспомнила, как Халиф отбивался палкой от наседающих на него грязей. И его испуганный голос: «Мастер!».
Тёплые ладони легли на плечи Дамежан. Она испуганно обернулась и увидела ту самую женщину, что отвела её той ночью спать.
Май быстро вскочила на ноги, сложила руки перед собой и склонилась пополам. Дамежан изумлённо воззрилась на неё, а потом поняла, что перед ней хозяйка.