20 февраля переезжала в Новоузенск оперативная группа штаба 28-й стрелковой бригады. Ехали на шести пароконных подводах. В пути застала ночь, в белесую массу неразличимо слились небо и земля.
— Гони, Егор, пошевеливай! — торопил возницу ехавший в передних санях начальник оперотдела.
— Я и то, — ответил тот и свистнул. — Ну-ка вы, родимые!
— Что это за селение? — спросил начальник оперотдела, когда впереди зачернелись постройки.
— Хутор Козюлькин.
— Ну и название! — засмеялся спросивший. — До Новоузенска верст двадцать будет?
— Верстов с двадцать наберется, — подтвердил Егор и, пустив лошадей шагом, начал свертывать цигарку.
— Чего же ты встал? Погоняй!
— Тут поворот должен быть, — как бы не проехать мимо.
Возница зажег спичку. Слабый, дрожащий огонек осветил скуластое, круглое, как решето, испещренное рябинами лицо кучера. Ветер потушил спичку, и парень, выругавшись, зажег новую, прикурил, смачно сплюнул и, затянувшись, объявил:
— Вот он, сверток. Значит, скоро будем на месте. Ну-ка вы!
Как выстрел, щелкнул бич, и сани понеслись во тьму.
— Э-э-ей!
Качается кузов, мягко скользят полозья, снежная пыль летит навстречу, щекочет лицо, но за косматым воротником тулупа тепло, уютно. Сладко дремлется, а в затуманенной голове, как придорожные вешки, мелькают мысли. Резкий окрик прогнал дрему.
— Стой! Кто такие?
— Тпр-ру! Свои.
— Что за свои?
Начальник высунул голову, откинул воротник.
— Опергруппа Попова. А вы кто?
— Проезжайте! Мы, стало быть, тоже Попова.
— Какое это село?
— Петропавловка.
— Почему Петропавловка? Егор!
— Ошибся маленько. Где у вас штаб?
— Домов через десять будет на правой руке. Там спросишь!
— Трогай!
У дома с освещенными окнами Егор остановил лошадей и, спрыгнув с облучка, побежал вразвалку к крыльцу.
Через несколько минут сани окружили вооруженные. Стволы винтовок были направлены на приехавших.
— А ну, вылезай! — последовала грубая команда, и только в этот момент начальник опергруппы понял, что попали они не к комбригу 28-й товарищу Попову, а к Попову-бандиту.
В бандитском штабе ворошили оперативные документы. Среди них нашлась дислокация красных отрядов, оперативные приказы, планы окружения и уничтожения банды Попова.
Егор Грызлов расхаживал героем, — не всякий способен привезти целый штаб.
В ту же ночь банда форсированным маршем перешла полотно железной дороги на неохраняемом участке между Малоузенском и Новоузенском, вырвалась таким образом из окружения и, сделав два-три перехода, очутилась на территории Пугачевского уезда. На железной дороге Саратов — Уральск поповцы разгромили пытавшийся преградить им дорогу отряд военморов Каспийской флотилии. Двести пятьдесят моряков бились до последнего патрона, но остановить банду не смогли.
Дальше банда двигалась без помех и далеко опередила преследовавшие ее пехотные части. По пятам шла лишь кавалерия — кавдивизион ВНУС и 1-й сводный кавполк, но эти части, без пехоты, в зимних бездорожных условиях, когда развернуться для боя негде, к решительным действиям были неспособны.
Тяжелые, непрерывные переходы измотали кавалеристов. От ветра и мороза лица бойцов почернели, губы растрескались, в рядах давно уже не слышно шуток и смеха, настроение угнетенное. Лошади спали с тела, на боках торчат ребра. К Тополеву не подступиться: «Какой в нынешнем положении из меня кавалерист, если конь подо мной на шагу спотыкается!»
Ворчал не один Тополев. В третьем взводе поползли ядовитые слушки:
— Попов хвалился, что все мы у него будем: у них Попов, у нас Попов, — измена кругом получается.
А тут еще, как нарочно, произошла встреча.
На переезде через железнодорожную линию эскадрон лоб в лоб столкнулся с обозом. Сначала Щеглов не обратил внимания, что везут обозники, а, разглядев, ахнул. На длинной веренице саней, как поленья, были наложены трупы в матросских бушлатах, в брюках клеш. Из возов торчали окоченевшие голые ноги с растопыренными и скрюченными пальцами, желтые, как воск, и не было сил отвернуться, не смотреть на них. Гробовым молчанием проводили эскадронцы траурную колонну.
Когда живые и мертвые разъехались каждый своим путем, Щеглов подозвал дозорных и потребовал:
— Почему не доложили? Почему не дали знать?
— Товарищ комэск, это не… э-э… не противник! Э-э…мертвые наши…