И, взяв в руки лассо, которое всегда находилось при нем, он лег на землю и вскоре ползком исчез в тумане.
Индеец-часовой довольно беспечно прохаживался неторопливыми шагами вперед-назад, как вдруг Курумилла точно вырос из-под земли позади него, схватил его за шею и так сжал ее, что апач не имел времени даже вскрикнуть. В один миг он был брошен на землю и скручен. Нападение было совершено так неожиданно, что он не успел даже издать ни одного звука.
Вождь взвалил своего пленника себе на плечи, принес его к своим товарищам и положил у ног доньи Клары со словами:
— Желание моей сестры исполнено — человек этот цел и невредим.
— Благодарю вас, — сказала на это молодая девушка, улыбнувшись ему своей очаровательной улыбкой.
Курумилла даже покраснел от удовольствия. Охотники, не теряя времени, завладели семью отличными лошадьми, оседлали их, обернули им копыта бизоньей кожей, чтобы они не стучали, и каждый из них вскочил на лошадь. На этот раз Валентин стал во главе отряда, и с той минуты, когда лошади помчались во весь дух, надежда снова воскресла в сердцах охотников. Они очутились наконец на свободе. Перед ними раскинулось бесконечное безлюдное пространство. У них было с собой оружие, и они имели в своем распоряжении хороших лошадей, — словом, они теперь считали себя спасенными. Да так оно и было, до известной степени: враги их спали, не подозревая о смелом бегстве.
Прошло уже полночи. Туман скрывал беглецов. У них было в запасе часов шесть времени, чем они и воспользовались. Лошади мчались со скоростью десяти миль в час. При первом проблеске дня туман рассеялся. Охотники инстинктивно огляделись. Все было тихо кругом, ничто не нарушало торжественного безмолвия прерии. Только стадо бизонов вдали пощипывало траву, что служило доказательством того, что поблизости не было индейцев — эти умные животные чувствуют их присутствие на далеком расстоянии.
Желая дать отдых лошадям, а также и себе, Валентин умерил быстроту аллюра своей лошади, и все спутники последовали его примеру. Местность, по которой проезжали охотники, совершенно не походила своим видом на ту, которую они покинули несколько часов назад. Монотонность пейзажа там и сям нарушалась группами высоких деревьев, и по обеим сторонам от всадников поднимались высокие холмы. Иногда им случалось переезжать вброд те бесчисленные речки без названия, которые стремительно бегут с гор и после самых причудливых изгибов наконец сливаются с Рио-Хилой.
Часов в восемь утра Валентин заметил слева легкое облако дыма, спиралью поднимавшееся к небу.
— Что это такое? — спросил дон Пабло с беспокойством.
— По всей вероятности, это лагерь каких-нибудь охотников, — ответил Валентин.
— Нет, — возразил Курумилла; — это дым не от огня бледнолицых, это индейский огонь.
— Как же вы можете различить это, caspita? Мне кажется, что дым от какого бы то ни было огня одинаков, — сказал дон Пабло. — Почему вы думаете, Курумилла, что дым этот от огня краснокожих?
Курумилла вместо всякого ответа только плечами пожал, и за него ответил Орлиное Перо.
— Бледнолицые, желая развести огонь, — сказал он, — берут какие попало дрова, поэтому им часто попадаются сырые, от которых дым беловатый и густой и его в прерии легко заметить, тогда как индейцы пользуются только совершенно сухими дровами, и потому дым их имеет синеватый цвет и незаметно поднимается к небу.
— Надо сознаться, что индейцы в прерии гораздо смышленее нас, и мы никогда не научимся их ловкости, — сказал дон Пабло.
— Да, поживите с ними некоторое время, — сказал Валентин, — и вы у них еще много чего узнаете.
— Смотрите! Что я вам говорил? — воскликнул Орлиное Перо.
В продолжение этого разговора охотники продолжали скакать вперед и теперь оказались не более чем в ста шагах от того места, где горел огонь, который они заметили издали.
Перед охотниками очутилось двое индейцев в полном боевом вооружении. Они размахивали бизоньими шкурами в знак мира.
Валентин задрожал от радости, узнав их. Индейцы эти были команчами, то есть друзьями и союзниками охотников, так как Валентин и Курумилла были приемными детьми этого племени.
Приказав всем остановиться, Валентин беспечно закинул ружье за плечо и, пришпорив лошадь, помчался навстречу индейцам. Те остановились и стали поджидать его.
Обменявшись с ними несколькими вопросами, как это бывает обыкновенно в тех случаях, когда люди встречаются в прерии, охотник спросил индейцев, к какому племени они принадлежат.
— Мы команчи, — ответил с гордостью один из воинов. — Мы — цари прерии.
Валентин почтительно поклонился.
— Я знаю, — сказал он, — что команчи непобедимые воины. Кто может сопротивляться им?
На этот комплимент команчи, в свою очередь, поклонились Валентину.