В эту минуту в селение въехала Эллен со своими телохранителями. Увидев ее, Валентин задрожал всем телом.
— О! — пробормотал он. — Где же донья Клара?
— Дочь моя, дочь моя! — воскликнул асиендадо, появившись вдруг перед охотником, смертельно бледный и дрожащий от волнения.
С той минуты как несчастный отец вошел в селение, он не переставая искал свою дочь. Следуя по пятам за генералом, он бросался в гущу сражающихся, спрашивая всех, кто встречался ему на пути, про свою дочь, отводя руками угрожавшее ему оружие, не думая о смерти, которая на каждом шагу во всех видах вставала перед ним. Словно охраняемый чьей-то невидимой рукой, он прошел вдоль и поперек все селение и заглянул во все хижины, которые пощадило пламя. Он шел, ничего не видя, ничего не слыша, имея только одну цель — найти свое дитя.
Увы! Поиски его были напрасны. Донья Клара исчезла. С той минуты, как Валентин вверил ее попечению Шоу, никто не знал, что сталось с нею.
Асиендадо упал своему другу на грудь и разразился раздирающими душу рыданиями.
— Дочь моя! — воскликнул он в безграничном отчаянии. — Валентин, отдайте мне мою дочь!
Охотник прижал его к своему честному сердцу.
— Мужайтесь, бедный отец, — сказал он. — Мужайтесь! Но асиендадо уже не слышал его, горе вконец сломило его: с ним случился обморок.
— О! — воскликнул Валентин. — Красный Кедр! Змея! Настанет же наконец то время, когда ты будешь раздавлен под моей пятой!
С помощью генерала и дона Пабло Валентин перенес дона Мигеля в хижину врачевания, которая чудом уцелела от пожара, и положил его на подстилку из сухих листьев.
ГЛАВА XXIV. Танец скальпа
Когда битва закончилась, команчи принялись восстанавливать свои разоренные атакой апачей жилища. Хотя ущерб, причиненный им, и был велик, но все же не настолько, как это можно было бы предполагать, потому что на дворе стояла осень, и они отправили большую часть своего имущества в зимние селения. Кроме того, апачи в своем стремительном нападении не успели приступить к грабежу. Хотя почти все строения представляли из себя груды пепла, но эта беда была еще не так велика и ее можно было исправить за несколько дней. Самым прискорбным для них была потеря двадцати с лишним воинов, которые погибли, храбро защищая свои очаги. Несколько женщин также были убиты. У апачей потери были значительней: у них было убито восемьдесят человек. Кроме того, Черный Кот и несколько воинов были взяты в плен, и их ожидала страшная участь.
— Что хочет сделать брат мой со своими пленными? — спросил Валентина Единорог.
— Пусть брат мой не заботится о них, — ответил тот. — Это белые, и я желаю поступить с ними по своему усмотрению.
— С ними поступят так, как этого желает мой брат.
— Благодарю, вождь. Я желал бы только, чтобы вы отдали в мое распоряжение одного или двух воинов, чтобы стеречь их.
— Это будет совершенно напрасно, — перебил Валентина Сандоваль, — даю вам честное слово не делать попыток к бегству в течение двадцати четырех часов.
Валентин бросил на Сандоваля взгляд, которым он, казалось, хотел проникнуть ему в душу, чтобы прочесть в ней его сокровенные мысли.
— Хорошо, — сказал он через минуту, — я верю вашему слову.
— Разве вы намерены оставить это бедное дитя без всякой помощи? — спросил его Сандоваль.
— Вы любите его?
— Как собственного сына. В противном случае разве я дал бы вам себя схватить!
— Отлично. Его постараются спасти. Но, может быть, для него будет лучше умереть теперь же.
— Может быть, — ответил старый разбойник, задумчиво покачав головой и как бы говоря с самим собой.
— Через несколько минут начнется танец скальпа. Будет ли брат мой присутствовать на нем? — спросил Валентина Единорог.
— Я буду присутствовать на нем, — ответил Валентин, который, хотя совершенно не интересовался предстоящим зрелищем, но в то же время понимал, что не явиться на него означало быть невежливым по отношению к индейцам.
Мы сказали выше, что дочь скваттера также приехала в селение. У дона Пабло при виде ее сердце забилось сильнее и по телу его пробежал радостный трепет.
Эллен, взгляд которой рассеянно блуждал по сторонам, нечаянно взглянула на него. Вдруг яркая краска залила ее лицо, и она опустила длинные ресницы, чтобы скрыть от других свой взгляд, сверкнувший радостью помимо ее воли. Она невольно успокоилась, увидев возле себя этого молодого человека, хотя она его почти совсем не знала и всего два раза обменялась с ним несколькими словами. Радостный вскрик, готовый вырваться из ее груди, замер на губах. Дон Пабло подошел к ней. Он уже знал, благодаря какому странному стечению обстоятельств она очутилась в руках людей из теокали.
— Вы свободны, сеньорита, — сказал он ей. — С этой минуты вам здесь нечего опасаться, вы теперь под моей охраной.