– Присаживайтесь, у нас есть полчаса, и я должен многое поведать.
Жрец и сын герцога расположились в креслах, и Конрад начал свой рассказ:
– Это случилось ещё до твоего рождения. – Герцог взглянул на сына. – После того как бордзу получили отпор в Фергоне, они собрали все свои силы и рванулись на вольные герцогства. Первым пал Ангрил, вторым – Перенгар, третьими на очереди были мы. Бордзу были сильными и суровыми бойцами, и огромная орда смела бы нас с доски истории, словно пушинку. Нам требовались союзники, и единственные, кто мог дать отпор захватчикам, оказались дромы. Поэтому я попросил кагана Бравлина оказать нам помощь, и он не отказал.
Войска каганата пришли на помощь, и бордзу были истреблены. Они отступили в пустыню, из которой вышли в мир, и с тех пор не появлялись в наших пределах. Прошло время, в каганате воцарились рахи, и я, следуя своей клятве, оказал посильную помощь дромским беженцам. А потом родился ты, мой первенец, и предательством рахи смогли захватить твою мать и тебя в заложники. Они выдвинули всего одно требование – выдать всех степных воинов. И что мне оставалось делать? Я стал предателем. – Герцог закашлялся, но быстро справился с собой и продолжил рассказ: – Мне было страшно, и даже когда вас вернули, то и тогда я боялся. А всё потому, что считал – проблема дромов не исчезла, и они могут навлечь несчастье на наш народ, на меня и мою семью. Это сейчас понимаю, что был не прав. Но тогда я принял жёсткое решение, и все беженцы были изгнаны за пределы моего герцогства. Конечно же большую часть несчастных изгнанников тут же захватили рахи и принесли в жертву своему богу. И остались только малолетние дети гвардейцев, о которых я забыл. А когда прошла зима, я пришёл в ужас от того, что натворил, но менять что-либо было поздно. Дромы погибли, а из детей гвардейцев мало кто пережил лютые холода. Ну а потом была война с рахами, и моё войско, не имея поддержки степняков, два раза было разбито наголову. После чего я посчитал, что искупил свою вину кровью наших воинов. Однако это не так, и пришёл мой час.
– Милорд. – Голос жреца был спокоен. – Вы в полном здравии. И с чего решили, что умираете?
– За мной приходил посланец богов, и время моё на исходе. Ты знаешь, что это значит, и ошибки нет. Поэтому слушайте мою последнюю волю. Ибо именно вы должны уберечь наш народ от беды, а она неминуема. И сейчас, находясь при смерти, я вижу это очень отчётливо. Вся золотая казна, которая осталась от дромов, хранится в подвале моего замка, в тайнике под статуей Белгора – в старом святилище. Но это не важно. Главнее иное – дети дромов. Не смейте вмешиваться в их судьбу, никак. А только внимательно следите за ними. Они пойдут по жизни разными путями, а вы следуйте за ними, и кто-то из них пойдёт дорогой сопротивления рахам. Этим будет нужна помощь, и вы её окажете. И возможно, тогда данным поступком будет искуплено моё позорное предательство и клятвопреступление, а проклятие спадёт с нашего народа.
– Мы всё сделаем, отец! – запальчиво вскрикнул наследник герцога.
– Да будет так, – согласился с великим герцогом жрец.
Конрад Третий встал, медленно подошёл к окну и увидел, как над Штангордом занимается рассвет. Это был его последний рассвет, и он хотел сказать об этом сыну. Однако, набрав в лёгкие воздуха, герцог не смог выдохнуть. Сначала он побледнел, потом его лицо налилось кровью, и он рванул ворот ночной рубашки. А затем Конрад Третий замертво рухнул на пол.
– Врача сюда, быстрей! – закричал его сын, но отец этого уже не слышал.
Верховный жрец Белгора встал над правителем, произнёс короткую молитву и удалился. Герцог умер, но есть его смена, и жизнь продолжалась. А заботы духовного проводника целого народа в мрачном царстве земного бытия с Хайнтли Дортраса никто не снимал. Он сделал, что положено, и в храме попросит Белгора простить покойного герцога. А более он ничего не мог. С погребением герцога справятся без него, а он должен озаботиться последней волей умершего, попытаться сделать хоть что-то для спасения Штангорда и его жителей от неведомой угрозы. Боги большие шутники, любят поиграть людьми, и если сказано их посланцем, что спасение герцогства возможно, руки опускать нельзя, и надо делами искупить вину покойного правителя.
4. Пламен
– Вот одного я никак не пойму. – Звенислав толкнул меня в бок.
– Чего? – Я покосился на него.
– Почему ты не согласился принять помощь Кривого Руга? Сейчас не пришлось бы торчать здесь на холоде и ждать этих скотов, Матео и Гильома. Что, если у нас ничего не получится?
– Справимся, – коротко ответил я.