В машине я наконец позволил себе возмутиться.
— Что случилось? Кто вы такие? Куда мы едем?
На что мне лениво, но чувствительно ткнули стволом автомата под ребра и посоветовали заткнуться. Не встретив никакого сопротивления, арестовывая меня, охранники позволили себе расслабиться. Ну, съездили, ну, взяли лоха. Делов-то… Ох, рано раскрываться, а то показал бы я вам, хлопцы, как из человеков узлы вяжут. Ничего, еще не вечер…
А приехали мы все же в казино. Правда, поднимать меня в кабинет Баркаева не стали, наоборот, направили к той самой малозаметной двери, что вела в подвал. Вот и появилась возможность узнать, не здесь ли журналистов прячут…
Спустились по лестнице, свернули в правый коридор, прошли до поворота. Охранников у овальной двери на этот раз было двое, и они не сидели, почитывая литературку, а внимательнейшим образом, расстегнув куртки, наблюдали, как мы приближаемся. Серьезные мальчики, не чета моим конвоирам, хотя и против таких я, наверное, сдюжил бы. Если без стрельбы.
Вопросов нам не задавали, очевидно, ждали. Тяжелая дверь сама собой бесшумно распахнулась. Обзорных телекамер под потолком я не увидел, но это ни о чем не говорило, могли просто хорошо замаскировать. Судя по всему, здесь и будет денежное хранилище, когда откроется казино. Что ж, поглядим.
Поглядеть было на что, вернее — на кого. В комнатке за дверью находились еще двое, весьма похожие на первых, — Баркаев в свою службу безопасности набрал профессионалов. А в следующем помещении, средних размеров зале, наконец представилась возможность лицезреть и самого шефа службы.
Баркаев казался несколько взъерошенным, исчез налет мрачного лоска, долженствовавший пугать окружающих и навевать мысли об их незавидной участи. Нет, сейчас он был просто в ярости и не скрывал этого. И причиной ярости была, кажется, моя скромная личность, поскольку, как только меня усадили на табурет, стоявший посередине зала, Баркаев двинулся ко мне, явно намереваясь применить грубую физическую силу.
Все это начинало надоедать. То душат, то стреляют, то автоматом в бок тычут. А сейчас по морде бить собираются. Что за манеры! Дать ему, что ли, как следует? Невзирая на охранников. И я уже почти серьезно примеривался, как встретить этого разъяренного кавказца, но в двух шагах от меня он опомнился и остановился. Постоял, засунув руки в карманы и пристально глядя мне в переносицу, потом спросил почти нормальным голосом:
— Я вас предупреждал?
— О чем? — сделал я невинные глаза. Хотя и впрямь за собой никакой вины не чувствовал.
— Чтобы не попадались нам на дороге!
— Помилуйте! Разве я здесь по собственной воле? Вообще-то спать собирался…
— Хватит придуриваться! — рявкнул он. — Имя? Звание? С каким заданием здесь?
Вздрогнул я от его крика почти натурально. Потом потер пальцами глаза — свет в зале был чересчур резковат.
— Послушайте, все вам уже известно. А что подозреваете — ваши проблемы. Ничего нового добавить не могу.
И тут же получил чувствительный тычок в шею. Один из охранников решил немного распустить руки. Он же и прошипел:
— Добавишь, куда денешься!
Я медленно повернул голову, глянул на него снизу вверх и холодно сказал:
— Еще раз ударишь — ты покойник.
Сказать так, чтобы человек понял, что не шучу, я умею. Этот понял и попыток своих больше не повторял. Но гораздо большее впечатление мои слова произвели на его шефа. Может быть, я был и не прав, раскрываясь даже на такую малость.
— Так, — сказал Баркаев, — становится интереснее. Вот теперь и пообщаемся.
Он уже полностью взял себя в руки. Закурил, сел за стол и принялся меня пристально разглядывать. Я молча ждал продолжения.
— Ну что, сразу все выложите? Или по пунктам?
Ничего ему выкладывать я, естественно, не собирался. Легенду мою они не раскололи. Вот и пусть пыхтят.
Нет, меня не били. Был долгий, изнурительный допрос. Часа три продолжалась все та же комедия. Я отрицал все и вся. Они настаивали, пытались поймать меня на неточностях. Но пробить мою защиту так и не смогли.
Наконец Баркаев утомленно потер глаза. Была уже глубокая ночь. Спать мне хотелось очень, но и ему не меньше.
— Может быть, хватит меня пытать? — поинтересовался я. — Отпустили бы домой, ей-богу!
— Вас еще никто не пытал, — возразил он. — Все впереди.
— Как, — поразился я, — это еще не все? Сколько же можно? Ловите кого-то — ну и ловите на здоровье! Я здесь при чем? Надоело доказывать свою невиновность!
Он молча переждал взрыв моего возмущения.
— Хотите еще один добрый совет? Одного вы уже не послушались. Этот — последний. Уезжайте и как можно быстрее. Чтобы завтра с утра духу вашего в городе не было!