— Ну хорошо, — вдруг прервал меня Баркаев. — Это все понятно. Только зачем такой акуле пера, какой вы представляетесь, ехать за тридевять земель в малюсенькую республику и лазать там по секретным объектам? Есть достоверное объяснение?
— Конечно, есть! — не дал себя сбить с темпа я. — А журналисты, мои коллеги, которые поехали сюда писать о строительстве аэропорта и пропали без следа? Ведь все еще помнят тех двух местных оппозиционеров, которых убили за то, что они в своей газетке осмеливались поливать грязью вашего президента! Согласен, потом доказали, что убили их по пьянке, в драке. Но ведь шум какой был! И эти четверо, что поехали в Байчорию, ничего плохого делать не собирались, материалы были заказными. Зачем их похищать?
Я чуть не добавил: «И убивать», — но вовремя спохватился, что Баркаев наверняка знает, что журналистов мы нашли живыми. Не стоит переигрывать.
— Вот и появилось ощущение, что здесь пахнет жареным. В двух солидных журналах и одной газете мне сказали: «Денис! Ты человек опытный, поезжай и найди эту четверку. За эксклюзив и журналистское расследование получишь такую-то сумму. В расходах можешь себя не стеснять». Я поехал, а почему бы нет? Ничего срочного у меня на тот момент не было, поездки в провинцию всегда душу греют. Я ведь сам из небольшого городка, в Москву потом перебрался.
Тут я почувствовал, что в моей речи непроизвольно проявляется какой-то еврейский акцент и дальше поневоле последует сообщение, что этим родным городком был-таки Бердичев. Пришлось усмирять, как выражаются классики, скакуна моего красноречия.
Баркаев оставался холодно-вежливым. Похоже было, что моя душераздирающая история на него не действовала никак. Время шло, веревки слабели.
— Товарищ ваш тоже из Москвы?
— Отнюдь. Он просто мой старый знакомый, журналист из Ставрополя. Встретил здесь случайно и не удержался, втянул в расследование. Вдвоем ведь всегда легче работать, не правда?
— Костюмы свои замечательные, оружие и прочие штучки с собой привезли?
— Ну-у… Нет, конечно. За деньги сейчас везде и все можно достать. А деньги у меня были, ведь мне предложили не стесняться в расходах, лишь бы найти этих журналистов.
— И что, все, так сказать, свободные журналисты чуть что, начинают стрелять? И дерутся как каратисты с черными поясами?
— Ну почему, далеко не все. Но если у тебя такая опасная профессия, то нужно уметь защищать себя. Мало ли куда можешь попасть. Приходится учиться всему понемногу. А когда ваши люди стали размахивать автоматами, мы поняли, что дело пахнет керосином. Тут ведь такое о вас рассказывают. Испугались и начали стрелять. Умирать кому приятно?
Честное слово, мне сейчас хотелось закинут ногу за ногу и расположиться как можно непринужденнее. По крайней мере появилась уверенность, что мне за такую наглость не врежут тут же по башке. Я нес всю эту чушь только в надежде протянуть время и дать возможность себе и Загайнову распутать узы на руках. И совершенно не представлял, насколько хватит терпения у Баркаева. Он и так что-то слишком либерально к нам отнесся, несмотря на очевидность ситуации.
Наши костюмы и снаряжение действительно говорили сами за себя. Какой же это дурак поверит, что обыкновенные журналисты палят без разбора во все стороны, швыряют ампулы с парализующим газом и прут напролом, как штурмовая группа при взятии самолета, захваченного террористами? Хотя всякие журналисты бывают. Особенно в наше время.
— Так что войдите в наше положение. Приехали по пустяковому поводу: найти пропавших коллег и тем самым денег немного заработать, а тут… Простите, сигареты у вас не найдется?
Словно не услышав моего вопроса, Баркаев прошелся по комнате, ненадолго скрылся у меня за спиной, очевидно, обозревая Сашку, потом опять появился в поле зрения.