Правильно, между прочим, сделал, взяв паузу на кофеек и примерку эксклюзивных шмоток. Острота ощущений притупилась, и прежней подавленности от наглядных свидетельств неимоверной древности и продвинутости инопланетных технологий уже не испытывал. «Ко всему-то подлец человек привыкает!» К Орбитальному Космическому Объекту в том числе, когда больше часа он перед глазами маячит. Понятно, что из космических сверхпрочных металлов и полимеров излаженный с десятикратным запасом прочности и кучей полезных приспособлений против намеренной агрессии и случайных метеоритов. Понятно, что неимоверно древняя конструкция, судя по поверхности - грязно-матовой и шершавой, как кусок крупнозернистого гранита, источенного приливной волной, но не зашлифованного до конца, и местами с торчащей на ней, вроде бахромы на лохмотьях нищего, остатками кабелей, антенн, причальных и выдвижных тамбуров и тому подобного… Понятно – и как бы уже ничего особенного. И извилины одна за другую не заскакивают, когда фантазия разыгрывается по поводу вероятности в космическом вакууме влупления в относительно мелкую (в космогонических мерках, естественно) штуковину хотя бы одного микроскопического метеорита, чтобы масенькую царапину или щербатину выбить. (Я понятно излагаю? Если сразу не въехали, еще раз абзац перечитайте, только ме-е-едленно.) Невероятное в разряде очевидного воспринимается как данность, и уже не важно, сколько таковых метеоритиков или еще чего поначалу щербатинками всю поверхность «Джаггернаута» покрыли, а потом и промежутки между ними, как крупной наждачкой, грубо зачистили. Учитывая даже, что в околопланетном космосе одна песчинка – на кубическую тысячу километров и носятся эти песчинки по хаотическим траекториям…
Входные люки искать бесполезно – по причине шершавости никаких следов-швов не видать, да и швы наверняка спаялись. Доведись люк отыскать, открыть его ничуть не легче, чем сквозь монолитную стенку внутрь прорубаться. Впрочем, на эту тему я сильно и не беспокоился: как меня внутрь «Джаггернаута» переместить – для Неогвирской СБ «не вопрос».
Но телепортировался я специфически – коротенькими прыжками. Словно бы реально сквозь «стену» продавливаясь, абы посмотреть, что в нее напихучено.
Метра полтора – броня, укрепленная несколькими перемежающимися слоями, как сэндвич: плотный слой чередуется с упругим эластичным; далее еще метра три - резервуар для воды (пустой из-за почти миллионолетней диффузии, а стенки вкруговую толстым черным слоем трухи из высохших и разложившихся водорослей покрыты); потом еще слой переплетенных проводов, кабелей, шлангов, кажущихся неповрежденными, но которые наверняка от одного чиха пылью рассыплются, и, наконец, - внутренняя полость Обода, где я изволил зафиксироваться и оглядеться.
Удивительнее всего, что спокоен был, как сытый удав. Сердце, еще минуту назад воробышком трепыхавшееся, успокоилось до почти нормального пульса. Мечтается о большем и страшимся неизвестности, а перед глазами - реально неземное, непредставимое в мелочах, но… опять-таки ожидаемое. Транспортный узкий коридор, дугой забирающий вперед и назад. По внутренней стороне – жилые помещения для спайсменов, с внешней – глухая стена, кое-где испятнанная кругляшами люков для обслуживания находящихся внутри систем жизнеобеспечения. Ни намека на освещение, вопреки книжным стереотипам, когда на давным-давно заброшенных и «мертвых» космических кораблях при проникновении на них пытливых землян-первооткрывателей обязательно вспыхнет аварийное мигание из экзотических светильников на потолке или в виде указательных полосок под ногами. Впрочем, отсутствие света меня не колышет – поляризованная поверхность гермошлема перестроилась и обозреваемое обозревалось в комфортном для землянина «дневном» освещении. И наличие-отсутствие воздушной среды какой бы то ни было пригодности для человеческих легких меня не бэмбало – во-первых, моей антрацитовой первосущности фиолетово, чем дышать, кислородно-азотной смесью или зарином впополам с заманом, во-вторых, - скафандр, а в-третьих, - Неогрвирская СБ…
Сила притяжения - процентов на пятнадцать от привычного 1g. То есть прыгать по коридору, преодолевая разом метров пятнадцать-двадцать (когда приноровился, чтобы потолок макушкой не задевать), одно удовольствие.
Запрыгал, короче, левым плечом вперед, головой направо в сторону «жилых» кают.
Следов присутствия спайсменов – ноль. Словно их изнутри Станции мощным пылесосом отсосали. Многие «двери» в каюты по принципу купе раскрыты настежь, и, заглянув в пару десятков по ходу, я окончательно разочаровался. Всюду тлен и запустение. В относительной сохранности лишь то, что либо намертво к потолку-полу-стенам принайтовано, либо со стенами единое монолитное целое. Чем-то кельи в Киево-Печерской лавре напоминают, какие я в туристическом буклете видел, вырубленные в камне так, чтобы и спальное место, и стол, и на чем посидеть - все сразу.