Так что агнца на заклание в моем лице не обрящете. И толерантности не сыщете – в том традиционном значении этого слова, в котором оно до начала двадцать первого века в великом и могучем русском языке употреблялось: как медицинский термин, обозначающий терпимость организма к глистам. Короче, ту еще клизму мирской цивилизации поставлю, пока она окончательно не кирдыкнулась. Со всем усердием и прилежанием, в меру всех своих сил и возможностей без псевдолиберастического ныться про анально-генитальные ценности. А сил и возможностей у меня ого-го сколько. Всем хватит, и никому мало не покажется.
Против Стражей Ближнего Круга запрограммировал волею Степана Баркатова антрацитовую в себе протоплазму, Камагулонисом просветленную, при малейшей опасности здоровью включаться бурными моторными реакциями, какие ни Супермену, ни Спайдермену с прочими бэтменами и не снились. На рефлекторном уровне, минуя головной мозг, сразу от копчика - добрая задница пинка загодя чувствует. Проще говоря, Камагулонис меня в матрешку преобразовал, когда во мне одномоментно и Джеки Чан, и Стивен Сигал с Ван Дамом, и еще тыща самых умелых рукопашных бойцов всех стилей и направлений плюс полтыщи матерущих спецназовцев, начиная от шумерских воинов, кончая «космической пехотой» Хайнлайна. Причем ребятишки, которые во мне, киношные трюки с настоящими и исторически подтвержденными умениями гармонично совмещать умеют. Поняли, о чем я? В кино, если ниндзи и шаолиньские монахи по стенкам бегают, это монтажный трюк, когда актеров-каскадеров специальные бригады с хитрыми техническими прибамбасами на веревочках двигают. У меня же по стенкам бегать, с крыши на крышу через тридцать метров перепрыгнуть и в полете двумя руками по ушам и поочередно ногами в челюсть десятку врагов залепить в натуре как нефиг делать.
Против огнестрела или колюще-режущих устройств силовое поле вокруг кожи поставил на реверс. Совсем убрать – Неогвиры инициативу перехватят и я в итоге еще пуще напупырченным стану. Поэтому ослабил защиту, с которой хоть в недра Сверхновой как в не очень протопленную сауну, до состояния митрилловой кольчуги на братце хоббите Бильбо Беггинсе. Против фаустпатрона устоит, но выстрела в упор из крупнокалиберного корабельного орудия фугасом в полтонны или если в меня из гигантской баллисты пятитонной каменюкой зафигачат (и попадут!) не выдержит.
Насчет имиджа пришлось основательно покумекать. Мирским сапиенсам наверняка ничто сапиенсное не чуждо. Наверняка и у них, как у нас, по одежке встречают. По этому вопросу я решил за культовые представления будущих визави зацепиться – то есть конкретно закосить под Блистающего и Всезнающего Джопырдзедза. Есть, правда, вероятность, что меня за какого-то там Дзррыппнулля примут, который, по сравнению с Джопырдзедзом полный отстой, ну да ладно, один черт. На Аэлиту ведь подействовало. А коли веруют миряне в Великого Джопырдзедза, встречающего умерших между Адскими Вратами и Райскими кущами, а далее по грехам их и под расписку сдающего Пресветлому Прогылкулу или Смрадодышащему Луклыгорпу, быть мне Джопырдзедзом. По крайней мере, Аэлита во мне этого жир-пыр признала. Стало быть, когда она на жертвенном ложе у «Каабы» воскреснет и меня, рядом стоящего, узрит, у нее завихрения мозгов по причине сдвига эсхатологических представлений не случится. Гуманисты мы или где?
Культовые воззрения мирских жителей не содержали запрета на изображения живых существ, наоборот, оные персонажи изображались в изобилии: в качестве статуй и барельефов, выструганных тамошними Рафаэлями по одобренным жрецами канонам. Так что и образ Джопырдзедза я смог легко представить (через «Штирлицеву» телеметрию). Плюс ненавязчивое ментаскопирование сознания инодевицы, которого она не почувствовала. Нехорошо в чужих мозгах без разрешения мозговладельца шарить, но ничего не поделаешь. Да и правозащитников, которые бы обязательно воспротивились ковырянию в чужих мозгах, на Мире уже поколения два назад Стражи Ближнего круга по корень извели.