Зато я осознал. И сматрицировал из части подобранного в суматохе Кабысдошкиного медузенка что-то вроде балахона до пят с тремя дырками для рук и головы. Не Юлдашкин я и по инопланетянским бабским шмоткам не спец, но на первое время сойдет. По крайней мере, от души делал: цветом хламиду розовой с переливами измыслил и экзотическими цветуёчками украсил.
На инодевицу балахончик надел, старательно отворачиваясь и стараясь определенных мест на ее теле не касаться. Мне-то реально по барабану, а вдруг ей чего-нибудь такого-этакого померещится?
Потом ручонками у нее перед носом помахал, дожидаясь, когда она взгляд на меня перефокусирует и во взгляде том осмысленное выражение появится:
- Приглашай в гости! С тебя экскурсия познавательная. Придется ведь несколько деньков тут у вас погостить. Присмотреть, чтобы Стражи поручение мое точь-в-точь исполнили…
Глава 10
Глава 10. Не хуже есть истории не свете, чем повесть о Ромео и Джульетте
Еще раз окинул горделивым оком спасенный (почти) мною Мир, проверяя, нет ли еще где какой беды.
Двоюродного дядю Колю «Петровеликого» с его присказкой про Бразилию снова вспомнил. От себя, если честно, такого не ожидал: все в Гнобилище случившееся словно не со мной было, а будто бы кусок блокбастера американского посмотрел. И вообще, вторая после Земли незнакомая планета, а восторженных эмоций – как на велике от Мышонки до Фаленок прокатился…
Синь океанская голубеет. Воздух без намека на облака. До неприличия чистенький и ухоженный патриархальный городок, как где-нибудь в Голландии или Германии, и мне это начинает сильно не нравиться. При вялотекущей, размеренной и спокойной жизни граждане рано или поздно с жиру бесятся, и если бы ацетал к ним с небес не сверзился, не факт, что мирские бы сами себе на голову какого-нибудь Шикльгрубера не посадили. Или не посадят.
Но с экологией у них полный порядок. Аграрная цивилизация хорошо пахнет. Особенно для фермерских ноздрей. Понятно, местный навоз запах имел не земной, а сугубо специфический, но навоз – он и другой планете навоз…
Кстати, только сейчас селянским глазом углядел и производителей местного навоза – паслись оные примерно в километре от ацетальего капища не прямо к городу, а чуть левее к северу. Стадо голов в четыреста. Не коровки, козы, кони, а как если бы у нас в вятских деревнях разводили тибетских яков да патагонских лам. Представили? Так вот, ничего общего с местными травоядными, а весьма отдаленное и, скорее, ассоциативное сходство.
Из созерцания сей идиллии в грубую реальность меня за рукав Аэлита выдернула:
- А ты, мальчик, кто? – на мирском наречии по-другому прозвучало, но по смыслу один в один.
- Как,- говорю,- кто? Джопырдзедз!
А она – в смех. Мол, какой из тебя к лешему Джопырдзедз? Типа у меня ус отклеился.
- Ты что, - говорю, - совсем ничего не помнишь?
И лишь теперь дошло: неоткуда ей меня помнить. Воспоминания о нашей Камагулонской встрече в Аэлите №2 осталось (если осталось) во временной петле, которую из Континуума вырезать пришлось.
- Помню. Как мама с папой меня, великой чести удостоенной, наряжали-провожали, как подружки чуранай устроили, как Дрыгуанкуль до утра вздыхал и плакал, в любви неземной высоким слогом куртуазной поэзии Чичуынлы Длоргапыша объяснялся…
Девица оказалась не простецкой, а образованной и куртуазной поэзии почитательницей. Четверть часа, если не больше, я слушал про то, как Дрыгуанкуль плакал, плакал… Потом плакать перестал: мол, не отдам возлюбленную на поругание, и Прогылкул мне не указ, - и взбунтовался, в общем. Хотел ее умыкнуть, да родственники крепко бдили. Повязали они взбунтовавшегося Дрыгуанкуля, успевшего несостоявшемуся шурину шнобель расквасить, и упекли его в узилище при больнице, где у них в городе психов держат.
Не выдержал, перебил:
- Ну, а с утра сегодняшнее помнишь?
- Помню, как меня великие Учителя под ручки к святилищу вели и перед тем, как на алтарь возложить, дали испить чудесного кмарыза… А больше ничего не помню!
- Значит, не в курсе, и что сейчас у алтаря происходит?!
Инодевица прислушалась – было к чему: ор у Гнобилища стоял отсюда слышный. Вперемешку со звуками, похожими на «бурные и продолжительные аплодисменты. Так в старых индийских фильмах удары озвучивали: ладонью по куску сырого мяса - нна! Если бы не знал через телеметрию «Штирлица», чем ребятишки в бывшем (надеюсь) святилище заняты, я бы и то любопытство проявил. Аэлита же ноль внимания. Надо при случае подробнее познакомиться с их кмарызом. Если не наркотик и без побочных нехороших эффектов – классное успокоительное и антидепрессант одновременно.