Короче, полегчало. На чуть-чуть, но хватило в себя прийти и намеченную ранее задачу до конца выполнить. А едва намеченное выполнять начал, рефлексия побоку. Такая круговерть завертелась - успевай только на боевых рефлексах поворачиваться.
Жрец, впереди меня спиной вперед шагавший и пластилинчик дохававший, увиденным не огорчился. Захохотал, сволочь, забулькал что-то нечленораздельное, как наш племенной индюк Нестор Иванович, и пальчиком в меня - тык! Зачем, спрашивается? Грибы окаянные, из которых пластилинчик, виноваты. Силовое поле-то от электричества я не отключил, думая, что на предмет в меня пальчиком потыкать дурных нэма, и пусть энергия убойная в полтора миллиона вольт почти вся на эсэсовцев ушла, остаточное-то напряжение никуда не делось! Пустяки, конечно, тыщ десять-пятнадцать вольт всего, но стручкоголовому на почернеть и обугленной головешкой на землю кувыркнуться – в самый раз. Итого: два плюс один в мою пользу. Ну, где два, там и три… Уже для совести без особенных переживаний. Психологически я почти дозрел, чтобы врагов мирского народа, мракобесов гороховых и закапюшоненных гестаповцев штабелями вдоль дороги начать укладывать.
Девчонки рядом ничего будто бы не заметили и как шагали с тупой обреченностью с улыбающимися слюнявыми ртами, так и продолжали дальше маршировать, а те, которым обугленное тело под ногами мешалось, еще и подпрыгивали.
Сектанты и стража на этот раз переполох в центре колонны засекли, кое-кто в мою сторону дернулся, но я уже ситуацию под контролем держал – подключил ментальное внушение и приказал им случившееся проигнорировать. Отвел глаза, понимаешь…
За мелкими хлопотами и досадными недоразумениями не заметил, как оставшуюся дорогу до Капища-Гнобилища прошагали.
Здесь толпу сектанты сгрудили полукругом у входа к жертвеннику – дожидаться, пока толпа работяг, стражами зло подгоняемых, от завала вход очистят. Вот где, оказывается, обретались отцы с братьями, кузенами и прочими родственниками девиц. Многие с синяками и кровоподтеками.
После давешнего моего вмешательства в культовые дела и сектантского кровавого переворота я думал: на восстановления храма в прежнем величии у местных уйдут годы. Ошибся. Недооценил эффективность труда охваченных религиозным энтузиазмом масс. Особенно когда оному энтузиазму альтернатива – быть до полусмерти избитым озверевшими охранниками.
Над входом, на помосте поверх согбенных и от пота лоснящихся голых спин усердно работавших горожан, штук сорок сектантов стояли, самых толстых и в самых высоких стручках на головах, и гнусавыми голосами кликушествовали, к милости и благословению разгневанного Дзррыппнулля взывая: «О, Без Образный Во мраке таящийся и в Вечности бдящий Дзррыппнулль, злокозненных громом карающий, сам породивший себя из сыновье-отцовского семени в лоне сестры своей-дочери-матери (во извращенец, мля), Миру явившийся в нимбе сияющем молний блистающих в облаке злато-серебряном! Над провинившимся стадом вину свою знающих чад и оттого горько плачущих длань твою щедрую в жесте прощающем, молим тебя, опусти!»
Протиснулся в первые ряды. Посмотрел на местный филиал хора имени Пятницкого, сакраментально удивился очередной раз: откуда всегда блабалакающие истерики в огромном количестве берутся, когда настоящей работы невпроворот?
Минут десять на героический труд мирских подневольных стахановцев, на рожи сектантов и зольдатиков из зондеркоманды еще дивился. За десять минут вусмерть рожи надоели и омерзительными донельзя показались, и окончательно дозрел до решительных действий по кардинальному пресечению творящегося тут безобразия. Чтобы после более интересными делами заняться. Заглядыванием под паковые северные льды, например, в поисках здешней Атлантиды.
Настроившись на ментальную волну с Неогвирами, протелепатил им, чего хочу, и перевел силовое поле в боевой режим. На поиски оригинальных и свежих решений мозги не утруждал – не было в том большой необходимости. Что для мирских один раз классно сработало, судя по всему, еще пару раз так же классно сработать может. От добра добра не ищут, а ради чем-то новеньким и остроумным в сюжете блеснуть – не дождетесь. Мои мирские дела лишь со стороны и в беллетризованном изложении занимательным шоу выглядят, а в действительности тот еще цирк. Только не шапито, а гладиаторский - кровавый и беспощадный.