Джойстик потянул, «Навигатор» выше поднимая, - ледяная шапка мощнее заблистала, переходя на кромке горизонта в сплошное сияние. Айсбергов-льдинок еще больше перед глазами нарисовалось.
На одном из айсбергов – шевеление. Пока соображал: «Что за..?» - мимо проскочил. Километров на семьдесят. Возвращаться пришлось зигзагом, чтобы снова мимо не промазать.
На сей раз не промазал. Вблизи айсберговладельцев рассмотрел, рот раскрыл и, раскрывши, ахнул: «Нифигасе!»
А Неогвирам оттелепатил:
- Родственники?
Неогвирляндушка за всех ответила. Язвительно - мол, вопрос для некоторых, жутко благородных и почти сверхразумных, весьма не корректен и отчасти оскорбителен:
- Отнюдь! И даже не однофамильцы!
- Надо же, – телепатически ухмыльнулся я. – А как похожи!
«Похожи» - не то слово. Облепившие ледяное плато на вершине айсберга штук сорок лоснящихся гладкой жирной кожей существ - один в один Прагвиреныш, в которого Гвирляндина сестрица в ступке Черного Обелиска обратилась. Размерами, правда, разика в три крупнее. И ложноручки у этих не от головы-нашлепки вниз оттянуты на веретенообразное тело, а идут из-под головы в виде четырех лопастей - две покороче и пошире типа плавников, две длинные и загребущие, чтобы за скользкую ледяную поверхность цепляться. Ну и глаза, как у любых жвачных и травоядных, размером поболее и выражением тупее. Когда я рядом в «Навигаторе» завис, умнее глаза мирских тюленей хотя бы за счет любопытства или испуга не стали.
Помахал ручкой местным дюгоням, полетел дальше. Тюлени и моржи землянские мне симпатичны, но я не Чарльз Дарвин, не Линдсей, а как-никак иных планет исследователь. По внеземному разуму специалист, а не по безмозглой флоре-фауне. Прогрессор, блин…
Но вполне возможно, что именно местных полярных аборигенов Старшие базовой моделью для создания камагулонских гвиров использовали. Если так, то окончательно подтверждается: Мир с демиургами связан и мое вмешательство в мирские дела вписывается в их долгосрочную программу. Если не специально все в моей судьбе так перековеркано, чтобы по-любому вписалось. Снова червячок под ложечкой зашебаршился: ничего приятного, когда тебя используют втемную. Гордыня взбрыкивает, и поупираться хочется. Не так сильно, как раньше, но все-таки… Понимаю ведь, в нужном, с точки зрения Вселенского Разума (или по велению Божьему), вектору развиваюсь, но если бы уверенно знать, что по – Божьему, перестал бы взбрыкивать окончательно. Не оставь меня, Господи, прости меня за слабость в вере моей, спаси и помилуй меня, грешного!
…Кромка материкового льда над водой нависала горбом - оплывшая, подтаявшая. Затормозил, свечкой вверх пепелац вздел кэмэ на полтора – посмотреть на Страну Белого Безмолвия с высоты «птичьего полета». Посмотрел. Ничего интересного. Тишь да гладь и белая тоска. И чукчи посреди Белого безмолвия, играющего на балалайке, – есть такой анекдот – явно не хватает…
С высоты кульбитом назад и под углом градусов в тридцать загнал «Навигатора» под воду.
Снова неприятных сенсорных ощущений - как когда с поверхности планеты на орбиту выкидываюсь. То есть никаких. Обзавидуйтесь, любители драйва и скоростей начала 21 века! Понятно, перед глазами совсем другой пейзаж – таинственный, загадочный, адреналиновому взрыву способствующий. Сферическая поверхность командирской рубки перенастроилась, перефокусировалась картинку мне незамутненной и незатемненной выдавать метров на пятьсот вкруговую. Далее морская синева сгущается до ультрамарина и совсем уже вдалеке доходит до полной черноты. Сам Жак Ив моему пепелацу в роли быстроходной подводной лодки позавидовал бы.
Картинки за сферой «Навигатора» – фантастические! Даже более потрясающие, чем в космосе. Впрочем, поднырни я в «Навигаторе» под воду у побережья Большого Кораллового рифа, восторга было бы не меньше. Подводный мир на Земле и где бы то ни было - та еще альтернативная Вселенная.
Стена льда – не ноздреватого, размытого и подтаявшего, а обкатанного за десятки тысяч лет океанской водой - подворачивалась внутрь гладкой губой толщиной метров сорок. Под нею из-за отраженного «потолочным» льдом света, излучаемого «Навигатором», подводно-подледный мир выглядел более светлым и прозрачным, чем под открытой океанской поверхностью. Иногда вообще казалось: вверх тормашками в пепелаце передвигаюсь, словно над ледяным белоснежным полем вниз головой…
Километров через пятнадцать-двадцать гладкая поверхность льда волнами пошла, как на стиральной доске, с которой мама, как и с прабабкиным валиком, до сих пор зимой ходит к проруби белье полоскать. Бурыми космами прикрепленные ко льду вниз свисали и едва заметно колыхались местные водоросли. Не течением колеблемые, не от турбулентности вокруг «Навигатора», а потому что и не водоросли вовсе, а такие вот водорослеподобные животные вроде наших морских лилий.