— Знаешь, как говорят, — небрежно бросил я, — коп всех своих дел никогда не переделает.
— Спокойной ночи, Эл, — бесстрастным тоном проговорила она.
Я прошел уже полкоридора, когда низкий хриплый голос окликнул меня. Я оглянулся. Она стояла абсолютно голая, на полу мягкой кучкой лежала одежда. На высоко вздымающихся округлых и полных грудях торчали большие соски. Она пошла ко мне с легкой таинственной улыбкой на губах, и я вдруг болезненно ощутил все ее тело — тонкую талию, покатые пышные бедра, пушистый треугольничек золотистых волос под изящно очерченным животом. У меня внезапно перехватило горло. Я сглотнул.
Она стояла передо мной.
— Ты и правда уже уходишь, Эл?
— Угу, — промычал я.
— Что за спешка? — Она встала близко, слишком близко, так что вся моя кровь словно хлынула в низ живота. Напрягшиеся соски почти касались моей груди. Она протянула руку, нежно провела ладонью по моей груди сверху вниз, нащупала быстро набирающий силу член.
— Совсем неплохо, Эл, — хрипло шепнула она, легонько разминая его пальцами. — Может быть, даже не хуже, чем…
И я не успел понять, что она делает, не говоря уж о том, чтоб попробовать остановить ее, как Джуди опустилась передо мной на колени, ловко расстегнула «молнию», залезла в ширинку и вытащила мой пенис. Потом с легким вздохом обхватила его губами и заработала языком.
Искушение было чересчур сильным, и мне пришлось сделать колоссальное усилие, чтобы оттолкнуть ее на ковер. Затем, быстро приведя себя в порядок, я еще раз пожелал доброй ночи и удалился. Уже в лифте, на пути вниз, в животе разлилась тупая боль, и я проклял себя, что свалял дурака. Опять оказался в проигрыше. Мне все даром шло в руки, так каким, черт возьми, надо быть идиотом, чтобы отвергнуть подобное предложение? Должно быть, я скатываюсь к старческому слабоумию и маразму. И все-таки в глубине подсознания я чувствовал, что поступил правильно.
Я вернулся к себе домой чуть позже одиннадцати и приготовил выпивку. Но на сей раз был в дурном настроении.
Минут через пять зазвонил телефон, и я снял трубку.
— Лейтенант? — просвистел шепот, лишенный как половых, так и индивидуальных признаков.
— Так точно, — ответил я. — Кто это?
— Браунинг. — Прижатая к моему уху трубка надолго умолкла.
— Вы еще тут? — спросил я.
— Так и сижу здесь с тех пор, как вы ушли, — продолжил все тот же загробный шепот. — Переживаю позор, оплакиваю свои грехи. Все, что вы говорили, правда. Она была беззащитной женщиной, и я этим воспользовался. Силой принудил ее к унизительной плотской связи, ублажая свою греховную похоть! Совершил гнуснейшее прегрешение, на какое способно одно человеческое существо по отношению к другому. Я обращался с ней как с вещью, а не с человеческой личностью. С вещью, необходимой для удовлетворения моих мерзких нужд! В аду обязательно должно быть особое место для проклятых, вроде меня!
— Мистер Браунинг, — резко перебил я, — я…
— Но я ее не убивал, — продолжал он, словно не слыша меня. — Я не убивал ни Джен, ни Эверарда. Я ваш должник, лейтенант. Вы отчетливо продемонстрировали мне мой грех и позор, заставив увидеть, каким я был и каков есть. Я кое-что вспомнил после вашего ухода. В свое время это казалось не слишком важным, но, может быть, как-нибудь пригодится в расследовании. Я все перепроверил как следует и теперь склонен считать это еще более важным.
— А именно? — пробурчал я.
— Я предпочел бы не обсуждать это по телефону, — еле слышно вымолвил он. — Вам лучше приехать ко мне.
— Сейчас? — переспросил я.
— Сейчас! — И он бросил трубку.
Я в два поспешных глотка прикончил стакан, спустился в подземный гараж и вырулил на дорогу. Путь до Дэйдрим-Вэлли занял минут пятнадцать. Когда я остановился на подъездной дорожке, дом казался полностью погруженным во тьму. Я четырежды позвонил в звонок и не дождался ответа. Есть шанс, что Браунинг совсем скуксился, думал я, и, наверно, сидит в темноте, каясь в грехах. Обогнув по дорожке дом, я толкнул заднюю дверь. Она была не заперта.
Я прошел через кухню и, включая по пути свет, добрел до гостиной. Он сидел за аккуратно вписанным в угол комнаты столиком с вертящейся крышкой, наклонившись на стуле вперед, уронив голову на портативную пишущую машинку. В виске зияла кровавая дыра, окруженная темным пороховым кольцом. Пистолет 32-го калибра, выпав из безжизненных пальцев, валялся на полу, прямо под правой рукой. Из раны еще медленно сочилась густая кровь, разливаясь лужицей на столе рядом с машинкой. Я пошел к телефону и набрал номер службы шерифа.
— Еще одно убийство, а, лейтенант? — радостно переспросил дежурный сержант. — Вам, похоже, попался крепкий орешек. — Он вдруг фыркнул. — Может, все они укокошат друг друга, и вам беспокоиться не придется.