Мы уже в который раз обсудили прошедший вечер и его оглушительный успех. Обсудили, как люди не расходились до двух часов ночи (по меркам Айовы, это было равносильно нью-йоркскому «до самого утра») и как потом мы впятером просидели еще несколько часов у камина, опустошив за разговором несколько бутылок вина.
— Напомни мне: сколько еще месяцев тебе осталось работать на этого дракона в юбке? — поинтересовалась Би.
— Пять месяцев и одну неделю. — Звучало кратко, но походило на вечность. Но я уже вела в счете.
— Знаете, девочки, я не уверена, что мне нравится эта женщина, Вивиан, — задумчиво произнесла мама. Мы с Би одновременно посмотрели на нее. Моя мама, совсем как Джексон, следовала по жизни незыблемому принципу, что «если нельзя сказать о человеке ничего хорошего, лучше вообще ничего о нем не говорить». Слова «…не уверена, что мне нравится Вивиан» в устах мамули звучали почти как объявление войны.
— Я-то уверена, что она мне не нравится, — ответила я и с невыносимой тоской подумала о необходимости возвращаться на работу. Я столько ждала этой поездки в Айову, и, хотя мы провели вместе замечательное время, но оно пролетело слишком быстро. И вот уже пора возвращаться в Нью-Йорк, в «Грант Букс». — Мне хочется послать всю свою нынешнюю жизнь к черту и остаться здесь еще на неделю. А то и на целый год. Спрятаться под защитой этого дома и не высовываться. — Я заставила себя засмеяться, но смех получился какой-то горький. Смех сквозь невидимые миру слезы…
— Милая, но ты же знаешь, что всегда можешь укрыться здесь от любой напасти, — улыбнулась мама. Мне показалось, она хотела что-то добавить, но не стала и отрезала мне еще кусок яблочного пирога, который специально испекла нам к завтраку.
— Между прочим, — прошептала Би, наклоняясь к нам, — э ведь он безумно в тебя влюблен.
— Он — это кто? О ком ты, Би?
— О капитане Стубинге с лодки любви, Клэр. О Люке, конечно! Почему ты никогда не говорила о том, какой он симпатяга? Ты бы видела его лицо вчера вечером, когда ты читала поэму. Он буквально повторял за тобой каждое слово.
— Это замечательная поэзия, Би… — Я почувствовала, как щеки у меня зарделись. — К тому же мы с ним друзья. И у нас великолепные отношения, гм-м, по работе.
— Да, мне он показался замечательным человеком, — вставила мама. — И он очень красив!
— Ну, мамочка, ведь Рэндалл тоже замечательный. И, наверное, самый красивый мужчина. И он…
— Успокойся, дорогая. Он и правда, наверное, замечательный, — не стала спорить мама. — Настолько, что мне хотелось бы познакомиться с ним поближе.
— Мне не передать словами, как переживал Рэндалл, когда ему пришлось из-за работы отменить поездку. Я ведь не показала вам, какую прелесть он мне подарил. Ему хотелось, чтобы я не так сильно расстраивалась из-за всего этого. — Я вытянула руку с новым золотым браслетом на запястье. Но почему-то вдруг вся как-то съежилась. Конечно же, я заметила, как неубедительно звучали мои слова, но их похвалы в адрес Люка вызвали у меня желание защитить Рэндалла. Я никак не ожидала ни от мамы, ни от своей лучшей подруги, что они воспримут Люка в таком качестве, и именно тогда, когда у меня появился бой-френд, «идеал во плоти», «само совершенство», который ждал меня дома. Я все же не свободна, или, как шутил Гарри, «не в обращении на рынке».
— Какая симпатичная вещица! — весело заметила Беатрис. — Очень мило с его стороны.
Мама тоже кивнула:
— Восхитительный браслет, Клэр.
— Мне и правда кажется, что Рэндалл может стать, ну понимаете… тем единственным! — выпалила я.
— В самом деле? Что ж, в таком случае, я с нетерпением жду встречи с ним! — воскликнула мама. — Это замечательно, Клэр, что у тебя такие чувства к нему. Он просто обязан оказаться особенным.
— Ничего себе, — сказала Би, недоверчиво улыбаясь. — Видишь ли, мне порой все еще очень трудно поверить, что тот самый Рэндалл, наша с тобой пылкая девичья любовь, — теперь твой бойфренд и это все происходит не в наших с тобой мечтах, а в реальной жизни. Все слишком уж, не знаю, как сказать, ну, идеально, что ли!
— И я иногда так думаю, — примирительно улыбнулась я.
Мама взглянула на часы на стене и нахмурилась.
— Боюсь, девочки, вам пора идти собирать вещи. У нас осталось не так много времени до отъезда.
Нет, только не это! Мне не хотелось уезжать. Я только начала приходить в себя, дышать полной грудью, отдыхать, есть, веселиться с друзьями, не опасаясь, что кто-то воткнет мне нож в спину… Или запустит степлером в голову…
— Мамочка, а ты не сможешь как-нибудь приехать в Нью-Йорк на выходные? — спросила я. — Да и мать Рэндалла все время пристает ко мне с вопросом, когда тебя ждать.