Экран поднялся, и белый голубь засиял в лучах Бернини. Голубь этот и правда выглядел так же красиво, как я и запомнил. Пастор спросил отца о жизни, о преданности Господу, о том, что привело его на этот путь, а под конец задал в микрофон простой вопрос: «Сделаете ли вы все, чтобы победить в церкви грех гомосексуальности?» По храму прокатился ясный и однозначный ответ. Внутри меня что-то щелкнуло, и по телу разлилось теплое сияние: меня окружала любовь, она пробивала меня насквозь. То же самое я пережил, когда лежал в кровати и просил Иисуса войти в мое тело. Внезапно я осознал, что мне не обязательно соглашаться на предложение Марка – я уже получил другое предложение. Я не понимал, откуда пришло чувство: от Бога, родителей или из другого скрытого внутреннего источника, – но это не имело значения. Я знал, что впереди меня ждет долгая борьба, а еще я понимал, что не сотру номер Марка из своего телефона. Пусть наставники делают со мной что хотят.
– Да, – ответил отец. – Сделаю все что смогу.
Родители зря волновались о невнимательности медсестер. В конце концов, именно они, а не больничный персонал приняли меня за кого-то другого.
Диагноз
Зал кинотеатра был набит битком. Полный аншлаг, как и предсказывали. Когда седой мужчина пробирался по проходу, разговоры смолкали. Стоя спиной к экрану, мужчина откашлялся и подождал, пока не воцарится тишина. В течение следующих двух часов в этом зале не будет слышно ничего, кроме сдавленных рыданий, кашля, всхлипываний и стонов, которые, как саундтрек, будут сопровождать сцены пыток, сыгравшие столь важную роль в успехе фильма 2004 года «Страсти Христовы».
Я сидел в конце зала между Чарльзом, моим новым соседом по комнате, и Доминик. Близнецы всегда ходили вместе и все время пели, хотя в зале, заполненном верующими, они постарались свести свое пение к минимуму. В последнюю неделю февраля я попал на их концерт и был очарован Доминик, которая ходила вдоль рядов в цветастом муумуу[15] и платке и распевала «Summertime» голосом, поразившим меня одновременно красотой и крикливостью. Я был восхищен ее выразительным исполнением, тем, как она изображала то, что ожидали увидеть от чернокожей белые, ведь она выглядела столь полной самосознания, столь политически заряженной – чему я очень завидовал. Чарльз и Доминик получали стипендию за пение, а потому по умолчанию стали изгоями; им было так тяжело в коллективе, что они постоянно устраивали представления, и сложно было сказать, где кончается одно и начинается другое. А еще нам троим трудно давалось академическое письмо – и благодаря этому и тому, что Чарльз и Доминик отказывались подпускать к себе других студентов, мы с ними стали друзьями и ночи напролет проводили в людной гостиной общежития за написанием докладов и разговорами об устройстве окружающего нас мира.
– Как думаете, пойдет снег, пока мы тут? – спросил Чарльз.
Мы спорили об этом с прошлой недели, с тех пор как метеорологи впервые упомянули об осадках. Тогда же я и предложил сходить на «Страсти Христовы».
«Просто так, – сказал я как можно пренебрежительней, – чтобы знать, что это за фильм».
Хотя Чарльз и Доминик не были религиозны, они тоже выросли в баптистской среде, и им было интересно узнать, из-за чего поднялось столько шума. Я же понимал, что мне нельзя пропустить этот фильм, потому что скоро позвонят родители и спросят, видел ли я его. Я решил, что с Чарльзом и Доминик смогу взглянуть на него с другого ракурса, смогу посмеяться над ним вволю и уменьшить давление Иисуса Христа на свою жизнь.
Если все пойдет по плану и «Любовь в действии» примет мое заявление, терапия начнется в июне – через три месяца. Вводные терапевтические сессии, которые проходили в соседнем от ЛД офисе, убедили родителей, что ЛД – лучший для меня вариант. На рождественских каникулах я сходил к психотерапевту еще несколько раз, и он сказал маме, что я делаю успехи и хорошо впишусь в программу, хотя я так и не понял, в чем выражался мой успех. Бо́льшую часть времени я просто слушал его лекции о воздержании и самоограничении, стараясь спрятать дрожащие руки. Пару раз на автомате повторил те термины, которые он употреблял, чтобы не затягивать неловкие паузы. Наверное, он истолковал мое поведение как смирение, как некий вид покаяния. Родители не упоминали «Любовь в действии», но и обычных летних планов не строили – не готовились к поездке во Флориду, – и их молчание красноречивее всего подчеркивало, что мое поступление в ЛД неминуемо. Поход на «Страсти Христовы» либо укрепит мою способность справляться с тем, с чем мне придется столкнуться на конверсионной терапии, либо даст понять, сколько сил мне потребуется в следующие пару месяцев.