Она поднялась к себе, переоделась. Полистала какой-то журнал. Но не могла сосредоточиться. Мысленно она была там, внизу. И смотрела на незнакомца, который покорил ее сердце своей мужественностью, ловкостью и, как ей казалось, благородством. Он представлялся ей витязем, пришедшим, чтобы вызволить ее, освободить из заточения.
Мария не удержалась и спустилась в бар.
— Можно, я с вами посижу?
Астахов помедлил с ответом.
— Тебе что, скучно?
— Мне как-то не по себе. После того, что случилось, — схитрила она.
— Эти мерзавцы напугали тебя. Спасибо нашему гостю, что все обошлось. Знаешь, Алексей, оказывается, свой парень — состоял в одной из казанских «моталок». Я тебе о них рассказывал. Предлагаю Алексею работать со мной, а он почему-то отказывается.
Мария получила возможность посмотреть на парня.
— Учти, Алексей, — продолжал Астахов. — Я два раза не зову. Претендентов даже на самую малую должность в моих структурах столько… Ты, считай, счастливый билет вытянул.
Астахов плеснул себе виски. Мария воспользовалась секундами, пока внимание его было сосредоточено на бутылке и бокале. Она подняла глаза и взглянула прямо в лицо Алексею. Этот взгляд был почти умоляющим.
Парень вздрогнул.
— Не слышу ответа! — бодро произнес Астахов.
— Хорошо, я согласен.
Мария улыбнулась уголками губ.
Позже, разумеется, не раз Мария видела этого великолепного парня, слышала о нем много хорошего. Но не могла с ним общаться. И вот наконец сбылась ее мечта — он рядом, она разговаривает с ним.
Астахов сказал, что ее могут похитить и что ей лучше какое-то время побыть в загородном доме. Алексей приехал почти вслед за ней.
Она проснулась солнечным утром. Потянулась всем своим гибким телом и, вскочив, отправилась в ванную, которая находилась рядом со спальней.
Мария оделась и готова была идти в столовую, когда раздался осторожный стук.
— Входите, незаперто!
Дверь отворилась, вошел Алексей.
— Здравствуйте, госпожа! Теперь я ваш личный телохранитель. Так распорядился Петр Васильевич.
Мария улыбнулась.
— Вас ведь зовут Алексей, не так ли? Я вас помню. Доброе утро, Алексей. А я ждала вас вчера.
— Я и приехал вчера. Но вы уже спали.
— Но если вы телохранитель, вы должны находиться при мне всегда! — Мария продолжала улыбаться.
— Я и не нарушал этого правила. Я ночевал под вашей дверью, в кресле.
— В кресле? Не раздеваясь?
— Конечно. И с оружием в руках! — Он молниеносно выхватил револьвер и снова его спрятал.
— Ого! Лихо! — восхитилась Мария. — Ладно, идемте завтракать.
— Как велит госпожа…
— Ой, только не надо меня так называть! — слегка раздраженно произнесла она. — Какая я госпожа! Одалиска, невольница, наложница крупного мафиози, не более.
— Извините.
— И хорошо, если будем без «выканья».
— Будем, — согласился Алексей.
— Ты ведь старше меня лет на восемь, наверное? Или больше? — спросила Мария.
— Примерно так.
— Ну, идем завтракать, Леша? Мы с тобой, как я понимаю, теперь вроде сиамских близнецов. Куда я, туда и ты. Верно?
Он кивнул.
После завтрака Мария предложила:
— Пойдем погуляем, Лешенька. А то я здесь как в тюрьме.
— Однако тюрьма довольно шикарная! — усмехнулся Алексей.
— Золотая клетка — тоже клетка, только из золота… — вздохнула она. — Идем на волю.
— Нам нельзя покидать территорию виллы.
— Знаю. Я предлагаю побродить по саду. Он здесь большой, разросшийся… Можно затеряться, почувствовать себя словно в другом измерении… Три дня назад, когда Петру начали поступать первые сведения о готовящемся похищении, он запретил мне выходить из дома одной. А здешние охранники двух слов связать не могут. Интересно, где Петр их набирает?
— По лагерям и тюрьмам! — рассмеялся Алексей. — Там хорошим манерам не учат. А иным людям, не сидевшим, Петр Васильевич не доверяет. Я, пожалуй, только исключение.
Сад оказался действительно восхитительным. Мария с удовольствием вдыхала запахи кустов, деревьев, дышала полной грудью. Алексей следовал чуть сзади, внимательно поглядывая по сторонам.
— Три дня не была на воздухе, — сказала она. — Тоска была!..
— Думаю, многие женщины согласились бы оказаться на твоем месте и так «потосковать».
— А, чушь!.. Думаешь, мне можно позавидовать?
— А разве нет? Конечно, можно.
— Чем же моя жизнь хороша, по-твоему?
— Ну хотя бы тем, что ты не знаешь ни в чем нужды. Как другие…