— Да я живу растительной жизнью!.. Счет дням потеряла. Каждый следующий день ничем не отличается от предыдущего. Даже если Петр ведет меня в ресторан, там я так плотно окружена со всех сторон охраной, что словно и не выходила никуда из дома. Скука смертная! Только книги спасают. Хоть бы действительно похитили меня, что ли! Все веселее.
— Роди ребенка. Тогда скучать не придется.
— Ага. Безотцовщину.
— Почему?!
— Я ж не жена Астахову. Он слишком ценит свой статус вора в законе, а им жениться не положено. Если, скажем, Петра убьют — а это вполне возможный вариант, — я моментально окажусь на улице. У меня ведь нет ничего своего. Даже одежда моя, даже белье куплены Астаховым. Вот так.
— Неужели он не может открыть тебе счет в забугорном банке? Или жадничает?
— Просто боится, что тогда я сбегу от него.
— Разве ты его не любишь?
— Как тебе сказать… Я благодарна ему за многое. Он купил меня в детском доме и тем самым спас…
— Как это «купил»?!
— Купил и купил. Не удочерял, не оформлял опекунство. Просто купил. За деньги. Мне тогда только пятнадцать стукнуло…
— А от чего спас?
— От панели. С моей внешностью мне из детского дома дорожка прямая была — на панель. Не захотела бы сама, заставили бы…
— Кто? Воспитатели?
— При чем тут воспитатели? Есть и помимо них добрые люди. Бывшие выпускники, например, из которых чуть не треть — уголовники. Все наши старшеклассницы, кто посимпатичнее, работали шлюхами. Воспитатели ничего не могли поделать. Такая вот демократия…
Мария не лгала. Ей и другим девчонкам-детдомовкам лет с двенадцати-тринадцати приходилось отбиваться от грубых приставаний мальчишек. Обычно, если приставания заходили слишком далеко, жертва начинала голосить и ее подруги всей толпой бросались на выручку. Одержав очередную победу, девочки искренне, беспечно радовались.
Но Маша, самая умная и дальновидная из них, понимала: эти победы — до поры до времени, пока девицы не вошли в возраст. Она замечала, как старшеклассницы сами, по доброй воле сбегали вечерами из жилого корпуса. А возвращались лишь под утро. Они покупали наряды, косметику нетрудно было догадаться, на какие деньги.
Девочек поджидали у ворот детского дома бывшие выпускники — расфуфыренные фиксатые ребята. Сажали в автомобили и увозили «трудиться». Маша отдавала себе отчет: это не минует и ее сверстниц.
Так все и вышло. Когда девчонкам исполнилось по четырнадцать, их девичье товарищество распалось как бы само собой. Начались беспорядочные романы, обязательно оканчивавшиеся койкой. А сменив несколько партнеров, понабравшись опыта, девочки ощущали потребность иметь деньги. И принимались добывать их наиболее доступным способом — шли на панель.
Особых недотрог ребята просто насиловали. И теперь подруги уже не кидались на выручку — лишь многозначительно улыбались, если слышали крики жертвы. Их философия была железобетонной — мы не брезгуем, а она, сучка, брезгует?! Поделом ей!
Как правило, изнасилованная, очухавшись, тоже становилась шлюхой — терять уж нечего, лучше не отличаться от остальных. Правда, тех, кого приходилось насиловать, насчитывалось совсем немного — большинство девочек ложились добровольно, чтобы не выделяться…
Однако Маша, натура романтичная, тонкая и, казалось бы, слабая, проявила в этом вопросе стальную несгибаемость. Она не позволяла никому к себе прикоснуться. Выучилась убегать от насильников, используя малейшую оплошность нападавших парней. Если же убежать не удавалось, дралась так яростно, применяя все самые коварные и болезненные приемы, доступные женщине, что охота «любить» ее у ребят пропадала напрочь.
Машу прозвали стервой и на какое-то время оставили в покое. Однако она с беспросветной тоской осознавала — это ненадолго. Еще полгода-год — и ею займутся настоящие профессионалы. Исключительная красота Маши не даст им расслабиться. Такой товар они заполучат любой ценой. Тем более цена невелика, всего лишь более жесткий прессинг — и девчонка сдастся.
Маша и проклинала свою красоту, и втайне надеялась — этот природный дар поможет вырваться из порочного круга. Как и многие сверстницы, девушка мечтала о сказочном принце. Только у Маши хватало последовательности отстаивать свою мечту, не разменивать на пошлые романчики. Силы ей давало множество прочитанных книг, где герой и героиня «жили долго и умирали в один день».
Но вот Маше исполнилось пятнадцать лет. Еще не вполне сформировавшаяся, но уже заметная чувственность притягивала к девушке сальные взгляды. Вскоре Машей действительно занялись профессиональные сутенеры. Пару раз девчонка потрепала нескольких из них, но нажим все усиливался. Спустя некоторое время ей устроили «темную» соседки по спальне — они выполняли поручение своих хозяев.