– Боже, как же она красива! – сказала Мэри со вздохом.
А Люк пообещал, что может помочь ей обзавестись такой же крошкой. Похоже, для него ребенок – это просто игрушка. Но он славный парень, как и те, кто сегодня собрался здесь, чтобы проведать меня и Даниэль. Это большое счастье – иметь верных друзей.
Даже Вивьен и Дуайт – лучшие друзья Агнес, навестили нас. У Вивьен появился новый ухажер, как она рассказала, хотя я не имею понятия ни об одном ее старом. А Дуайт так же занимается бальными танцами; в следующем году он едет вместе с командой выступать в Неваду. Агнес реально рада за него, несмотря на то, что ее собственная танцевальная карьера пошла под откос.
– С меня несколько бесплатных билетов на первые ряды, – пообещал Дуайт, уходя, но перед этим наклонился, что нежно погладить Дани по щеке.
Она только вчера родилась и, каждый раз, когда кто-то подходит очень близко к ней, я начинаю волноваться. Могу с уверенностью сказать, что эта ночь будет для меня бессонной. Я очень не хочу, чтобы Даниэль спала в общей палате с другими детьми. Не знаю, как другие матери допускают это? Или они тоже проводят ночи, беспокоясь о том, что с их малышами? Как они? Скучают ли те по родительскому теплу? Боже… Я становлюсь одной из тех сумасшедших мамаш, на которых раньше показывала пальцем.
Когда все уходят, оставив цветы и подарки, и пожелав всего лучшего, Агнес садится на край больничной постели, откидываясь назад, к подножию кровати и складывает руки на груди. Она долго смотрит на меня, пока я ем фруктовый салат, заправленный сметаной.
– Что? – взметнув в воздухе вилкой, говорю я. – Что такое? Почему ты на меня так сморишь?
Сестра вздыхает, принимаясь давить на меня своими серьезными разговорами. Но я имею примерное представление, о чем пойдет речь, и, честно говоря, у меня нет совершенно никакого желания развивать эту тему.
– Давай закончим все на том, что ты вздохнула и забыла, что хотела сказать, – саркастично предлагаю я, оставляя пластиковую тарелку на прикроватной тумбе.
Вытерев рот салфеткой, я наблюдаю за достаточно разгневанной Агнес. Не думаю, что стоит ее злить. Потому что моя сестра – это самое милое существо на свете, но когда она сердится, почему-то ей кажется, что она – Драко Малфой.
– Да ладно тебе, Ник, ты же не серьезно, да?
– Ник? – выгибает бровь дугой. – Тебе же не нравится, когда Аарон так называется меня. С чего вдруг «Ник»?
Я закатываю глаза, понимая, что эту девушку очень легко ненавидеть, если она ведет себя так, как сейчас.
– Это ты сейчас глаза закатила, что ли?
Чтобы привести в чувства Агнес, я из-за спины достаю подушку и бью ею сестру по голове. Отбросив постельную принадлежность, она открывает изумленно рот, не веря, что я сделала это.
– Саманта Луиза…
– … Хоггарт, – заканчиваю за нее я. – Ну, что? Я не хочу даже немного приближаться к имени, которое начинается на «Д» и завершается на «И».
Девушка убирает волосы с лица и наклоняется ко мне, говоря тише, чтобы не разбудить Дани.
– Я люблю тебя, ты мой родной человек, но я устала от лжи, Сэм. Там, на другом континенте, отец твой дочери даже не догадывается, что она у него есть. – Выпрямившись, Агнес хмурится, приступая к разглагольствованиям. – А что ты ей скажешь, когда она станет задавать вопросы?
Я еще не начинала думать об этом.
Агнес вновь скрещивает руки на груди.
– Хорошо, – обстоятельно вдается в рассуждения она, поправляя пальцем край розовой кофты, – пропустим часть с ее любознательностью. Как насчет родимого пятна, как у Джереми?
Я, округлив глаза, гляжу на нее.
– Да, – хмыкает девушка, – мне известно о родинке, которая передается в семье Джереми несколько поколений подряд.
С невозмутимым видом отвечаю ей:
– У Даниэль ее нет.
– У Даниэль ее пока нет, – поправляет Агнес, акцентируя предложение на слове «пока».
На самом деле, сестра права. Сегодня, когда мы разговаривали с Хлоей, оставшись одни, я спросила у нее насчет родинки, которая обнаружена у многих по линии отца ребенка. Хлоя, мило улыбнувшись, поняла суть вопрос мгновенно. Ее ответ был краток:
«Возможно, проявится, возможно – нет, – и как истинная верующая она добавила: – на все воля Божья».
Ну да, ну да.
– Слушай, если бы я знала, что ты будешь меня так бесить, не рассказала бы тебе правды, – надув губы, я включаю прикроватный светильник, висящий на стене.
– Это твоя жизнь, – пожимает плечами Агнес, – тебе решать.
– Вот именно!
– Только не пожалей потом. И жаловаться ко мне не приходи. Плакать мне в жилетку не вздумай. Я не стану тебя жалеть.