Зачем, спрашивается, такие труды — неужто ради откровенно мизерного результата? Нет, конечно. Это делается не ради детей, сколь ни прискорбны аналогичные высказывания для уха воинствующего славянофила. Все, что предпринимают подобные «любящие родные-близкие», они предпринимают для… Угадай с трех раз! Естественно, для себя. Мы уже не раз упомянули о важности эскапизма для современных россиян. Действительно, обстановка у нас стране, мягко говоря, затруднительная. Адаптироваться и самому-то ох как трудно, а уж настроить на «нужную волну» свое малолетнее чадо… Задача для суперродителя. А как быть тем, кто давно и бесповоротно выпал из реальности — по своей вине или по воле обстоятельств? Притом, что в России «унесенные ветром перемен» составляют изрядный процент населения. Впрочем, для кризисных этапов аналогичное положение — норма. Иначе не существовало бы термина «потерянное поколение». Словом, у тех, кто потерялся, будто Ганс с Гретелью в заколдованном лесу, тоже имеются дети. И у повзрослевших «Гансов и Гретелей» есть два выхода из создавшейся ситуации: либо указать своим потомкам дорогу к выходу из лесной чащобы, где постоянно встречаются злые ведьмы и практически никогда — пряничные домики; либо продолжать бояться внешнего мира куда больше, чем колдунов-кулинаров, а потому не подпускать младшее поколение к заветным тропинкам, ведущим наружу — как бы малолетки ни капризничали и ни рвались на свободу. Ну, и что можно предположить с большей долей вероятности? Разумеется, второй вариант.
В общем, в родителях, которые с пеной у рта осуждают Барби и трансформеры за «бездуховность», можно заподозрить уйму скрытых страхов, неврозов, психозов — нельзя только заподозрить их в намерении дать своему ребенку вещь, совершенно необходимую во взрослой жизни — свободу выбора. Вместо этого они неустанно занимаются «прививанием духовных (читай «спекулятивных») ценностей». Чаще всего в систему ценностей входит обязательный набор расплывчатых понятий, смутно обрисовывающий (вернее сказать, «обходящий») содержание термина «духовность». И, в качестве бонуса, — старательно культивируемая истерия, с детства не леченные комплексы, страх перед жизнью, низкая самооценка. Словом, в результате получается весьма жизнеспособный субъект, невзирая на все его потуги притвориться «эфирным существом, в коем нет ничего земного». И даже психозы-неврозы не слишком понижают уровень выживаемости эскапистов, хорошо освоивших тактику манипуляции. Пока, во всяком случае, многое оправдывает странноватое поведение человека, готового вырвать у жизни свой — и в материальном, и в моральном плане — «прожиточный минимум» любой ценой. В том числе и ценой адекватности восприятия — как собственного восприятия, так и восприятия своих детей.
Другое дело: захотят ли дети принять образ мышления и манеру поведения родителей, чтобы весь свой век не жить, но выживать, забившись в темный чулан, пахнущий клопами и унитазным утенком? Почему мы так скверно относимся к духовности? Да потому, что реальное наполнение этого понятия не имеет ничего общего с развитием индивидуальности и совершенствованием личности. Не столь трудно напустить туману в собственную голову и — это особенно важно — в свои суждения; вести себя так, будто у тебя внутри садится батарейка — умолкать посреди фразы, уставив остекленевший взгляд в лицо собеседнику, внезапно срываться с места и убегать ни с того ни с сего, оставив спутника в тяжком раздумье, посреди простенького семейного обеда вдруг поникать плечами, изображая не то вянущую розу, не то напуганного страуса. Приемчики староваты, но еще работают.
Если кому-либо подобные кунштюки представляются свежими и оригинальными, пусть прочтет рассказ Тэффи «Демоническая женщина». Главную мысль наши «инферналки» уловили с ходу: «Собственно говоря, чего тут трагического, что дама три дня подряд понемножку выпивает? Но демоническая женщина сумеет так поставить дело, что у всех волосы на голове зашевелятся». Только Тэффи-то писала о женщине, пусть и переборщившей с театрализацией имиджа, а описанные приемы взяли на вооружение духовки — то есть особы, живущие надрывом во имя надрыва. Хотя методика одна: поразить, шокировать, вызвать чувство недоумения или, что гораздо лучше, вины. Теперь твой собеседник обезоружен, и его можно брать голыми руками. В принципе, общение превращается в разоружение и подавление. То же происходит и с детьми в семьях манипуляторов. К тому же перед глазами ребенка изо дня в день возникает один и тот же пример для подражания: мама, которая промывает тебе мозги, добиваясь послушания и… единомыслия. А поскольку для детей родители неизменно (до определенного момента) являются авторитетом, неудивительно, что и младшее поколение усваивает сходные стратегии общения-подавления.
Видимо, последователи папы Карло, предпочитающие лично выстругивать Буратино в назидание потомкам, мамаши, шьющие дочкам подобия магических человечков вуду, — все они до смерти напуганы. Чем? Чем пластмассовая модница Барби могла так уязвить взрослого, обремененного семьей человека — настолько, что он (она) старается перекрыть младшему поколению доступ к этим привычным западным атрибутам счастливого детства? Попробуем рассмотреть Барби поближе. Начнем с того, что это вполне зрелая дама, недавно справившая свой сорокапятилетний юбилей. У нее есть не слишком преданный дружок Кен, подружка-соперница Кали, конкурентка Синди, шубки, шмотки, драгоценности, сейф для оных, машины, дома, сады, бассейны, собаки, кошки, а с 1984 года — кейс, калькулятор и визитка. Так что Барби — девушка работающая, с бойфрендом, движимостью и недвижимостью, ее жизнь полна и насыщенна. Кошмар, не так ли? Почему «кошмар»? Вероятно, потому, что большинство рядовых российских мамаш и половины Барбиного «имущества» не имеет — да и не надеется заиметь. А имущественный статус в России — самый важный. И в наше «интересное» время служит мерилом успешности, как никакой другой! Вот и получается (во всяком случае, в воображении испуганных родителей), что авторитетом для дочки, с большой вероятностью, может стать не папан-маман, живущие на весьма скромную (по сравнению с недвижимостью, автомобильным парком и коллекцией мехов и драгоценностей, принадлежащих Барби) зарплату, а именно эта пластиковая вертихвостка! Вдруг девочка придет к выводу, что жизнь, окружающая ее в реальном мире — вовсе не та, которую ей хотелось бы вести? И что тогда родная мать, обычная женщина со средним доходом, в состоянии противопоставить пластиковому великолепию нахальной паску… пардон, пластмассы?
Ответ прост: ну и что? Если у ребенка появились амбиции, вовсе не обязательно им перерастать в психопатическую деформацию личности. Именно амбиции служат стимуляторами для улучшения условий жизни. С возрастом дитятко поймет, каких усилий потребует создание «жизни в стиле Барби». И попробует соразмерить требуемое с возможным, а потом попытается осуществить свои желания и, глядишь, многого добьется — пусть и не затарится дворцами, кадиллаками и бриллиантами, которые, как утверждал Джеймс Бонд, «остаются навсегда». Но это станет возможным только тогда, когда родители правильно воспитывают и поддерживают свое чадо! От близких зависит многое: ведь никакая кукла не способна проявлять заботу, понимание, любовь. А мать может. Вернее, должна. В силу обязательной ответственности перед тем, кто полностью зависит от твоего своеволия. Если выражаться проще, то: ребенок не может противостоять родителям, пока он ребенок; если же ребенка заставить оказывать сопротивление тем, кого он считал своей защитой, то дитятко либо сломается, либо замкнется и отдалится. У него в друзьях окажутся товарищи по школе, любимые игрушки, герои фильмов. А родители «перекочуют» в стан врагов. Причем по собственной вине. Так что не стоит воевать со своими детьми. Это проигранная война. Причем для обеих сторон.