Корд резко встал и ударил обоими ладонями по столу. Фамильяр вздрогнул, Шеф поднял голову, Форс предупреждающе пробормотал:
– Ко-орд.
Следователь-практик же улыбнулся и отошёл от стола.
– Знаешь, я не уверен… Э-э-э… В милицейской психологии нет такого термина, но мне кажется, его следует ввести. Я говорю о руках правосудия. О нависших над преступником карающих дланях, безжалостных в своей справедливости. Будем честны: у нас на тебя ничего нет. Ну, кроме того, что мы уже выложили. Наверное. И если ты сейчас не решишь сделать нам чистосердечное признание, мы тебя отпустим. Честно. Буквально минут через десять ты выйдешь отсюда, закуришь сигаретку и подумаешь: «Кажется, пронесло». И продолжишь жить дальше. Но. – Корд понизил голос до громкого шёпота, обошёл стол и наклонился к правому уху Фамильяр. – Если ты виновен, следующие дни, недели, а может, и месяцы тебя будет тревожить ма-а-аленькая деталь. Что, если найдут доказательства? Что, если за мной придут? – Корд сделал паузу и, вновь улыбнувшись, отошёл от застывшего Фамильяра и продолжил своим обычным тоном. – Неотвратимость наказания будет преследовать тебя, Фамильяр, ровно до того момента, пока ты его не примешь. А если учесть твоё психическое здоровье… Тревожность, паранойя, панические атаки – кто знает, что ты приобретёшь в довесок к тому, что у тебя уже есть? – Корд плавно опустился на стул и протянул руку к диктофону. – Поэтому даю тебе ровно минуту на то, чтобы подумать и решить: ты признаёшься – или мы идём на фиг?
Допросная погрузилась в тишину. Кажется, люди, находящиеся в ней, старались даже дышать потише.
Форс замер посреди допросной, переводя взгляд от Корда к Шефу.
Шеф, пытаясь не выдать тревоги, смотрел на сына.
Фамильяр молча пялился в одну точку перед собой.
Корд не отрывал внимательного взгляда от подозреваемого.
Прошло десять секунд.
Двадцать.
Тридцать.
Сорок.
Пятьдесят.
…
Минута.
– Твое решение? – голос Корда разрушил катарсическое безмолвие.
– Я её не убивал.
6
После допроса следователи направились в кабинет Форса – выпить чаю и по горячим следам обсудить произошедшее.
– Ну ты и устроил, конечно! – не без удовольствия отметил Форс, разливая кипяток в чашки с чайными пакетиками.
– Да блин, я разозлился, – устало вздохнул Корд. – Ненавижу, когда мне говорят полуправду. Либо лги до конца, либо не выёживайся, а вот это хождение вокруг да около порядком выбешивает.
– Так что думаешь, Фамильяр виновен?
– Виновен, но проблема не только в нём.
– А в чём ещё?
– Шеф может быть причастен к убийству.
Форс удивлённо уставился на Корда.
– Ты серьёзно?
– У нас зашла речь о телефонных звонках, помнишь? Шеф сказал, что утром позвонил сыну, когда узнал об убийстве девушки. Зачем?
– Хм…
– А дальше добавил: потому что мой сын – блядун. А с чего он взял, что эта девушка проститутка? Сами-то мы узнали об этом только вечером. Я имею в виду, ассоциативный ряд довольно странный, не находишь? Неужели у Шефа все девушки ассоциируются с проститутками, а проститутки – с сыном? И вообще, Фамильяр приходит к нему на работу отнюдь не после каждой гибели девушки.
Форс, размышляя, жевал нижнюю губу.
– Я не думаю, что Шеф связан непосредственно с убийством, – продолжал Корд. – Но он вполне мог помочь непутёвому сыну спрятать труп. Именно поэтому, скорее всего, он не позволит нам исследовать пруд с водолазной командой.
– Знаешь, Корд, – проговорил Форс. – Ты можешь быть прав. Но…
– Тебе в голову не укладывается виновность Шефа?
– Ага. То есть он же наш начальник…
– И отец Фамильяра.
– Да. И отец. – Форс устало вздохнул. – Что будем делать дальше?
– Завтра решим, – отмахнулся Корд. – Сейчас я предлагаю выпить чай и пойти по домам. А то я уже больше суток на ногах и больше всего на свете хочу забыться во сне.
7
Вернувшись домой около девяти вечера, Корд позвонил той девушке, Дие, и немного поболтал с ней, а после – назначил свидание на завтра.
Дело Фамильяра простым не будет. И проблема даже не в решении головоломки убийства, а в получении бумажек и разрешений, необходимых для этого.