Моника не отводила от Ромео взгляда: необычное всегда настораживает. Все, что касалось второго клиента, было очень странным: неестественное поведение провожающих, а сейчас — непонятная реплика. Ромео даже выкатил вперед тележку, отгородившись от них.
— Что значит неприкасаемый?
Ромео скривился с досады, с губ сорвалось итальянское проклятие. Горячий взгляд, раздражающий мужчин и гипнотизирующий, заставляющий повиноваться женщин, впился в нее. Зачарованная, она станет молчать… Чтобы не поддаться власти его глаз, Моника скользнула взором по телу Ромео. Строгий костюм был чужд его подвижной коренастой фигуре, белоснежный воротничок врезался в смуглую шею. Ромео вызывал ужас и смутный восторг, словно резвящийся на воле прекрасный зверь, на чьих зубах вкус человеческой крови…
— Неприкасаемый? Он что, жертва тифа?
— Ни о какой болезни речь не идет, — раздался позади голос, и все взоры обратились к появившемуся в подвальной комнате Герману. — Просто сегодня к нам «на огонек» заглянул сеньор Валентино Монти, дабы предать огню своего братца Альберто. Трогательно, не так ли, что он поручил заботу о дальнейшей судьбе своего родственничка нашему Ромео? — Герман выдержал многозначительную паузу. — Все итальянцы в Вене связаны невидимыми обычному жителю узами.
Ромео побледнел и почти прошипел:
— Я запрещаю кому бы то ни было прикасаться к трупу. Сейчас в первый раз мы совершим процедуру так, как положено.
Патрика совершенно не волновала тайна тела Альберто Монти. Позволить сгореть такому количеству денег он не мог.
— Ты не смеешь командовать здесь, Ромео. Никаких исключений из правил, даже для тебя. Такой роскошный ящик я не дам сунуть в печь!
— Ты сунешь его в печь. Валентино Монти достаточно заплатил нам за это.
— Сколько? — Патрик приготовился записать в блокнот еще несколько цифр.
— Пять тысяч.
— Как щедр твой знакомый!
Ромео так и стоял, бесстрастным стражем смерти.
— Неужели никому из вас не кажется странной подобная щедрость? — едко бросил Герман.
— Смерть родного брата может подтолкнуть к этому, уверяю вас, — с тем же напряжением в голосе вымолвил Ромео.
Моника перевела отрешенный взгляд на Германа, гордящегося своей тевтонской красотой. Высокий блондин с подчеркнуто бледной кожей и ледяным высокомерием голубых глаз, со сдержанным тонким ртом. Его присутствие всегда наводило Монику на размышления. Их всех связывала многолетняя дружба соседей по улице, детские игры. Но что общего между ними теперь? Воспоминания? Они были пленниками устоявшейся привычки быть вместе. Лишь Герману удалось вырваться из приятельских оков, когда его отец перевез семью в Прагу, и то лишь на два года. Теперь он опять среди них, и каждый, несмотря на прошедшее время, сохранил к нему почти родственную привязанность. Герман не казался им чужим. Они видели его таким, каким он был прежде. А ведь теперешний Герман совсем не то. И кто были они для него? Никто этим вопросом не задавался.
Герман и Ромео, соперники с детства, закаленные в дружеских стычках, любую ситуацию подчиняли азарту соревнования. Моника подлила масла в огонь:
— Боли от утраты в глазах щедрого родственничка я не заметила.
— Вынимаем! — злорадно объявил Герман, поднеся к глазу лупу и заставив Ромео чертыхнуться в последний раз:
— Сеньор Монти бывает очень мстителен. Если он узнает, нас всех посадят в тюрьму!
Гроб поставили на стол, резную крышку осторожно сняли.
— Боже, что же вы делаете! Ну, хорошо, забирайте ящик, только не раздевайте его! — причитал Ромео.
Моника с любопытством следила за происходящим. Пытаясь найти ответ, она мягко поинтересовалась у Ромео:
— Сеньор Монти — твой покровитель? Забота о его брате вполне понятна и трогательна, но все эти атрибуты бренного мира: роскошная одежда и так далее, разве понадобятся ему там, в раю?
Ромео не слушал ее, отталкивая Патрика и Германа от тела. И девушка сжалилась.
— Может, не стоит доводить Ромео до таких терзаний?
— Твоя доброта, птичка, достойна всяческих похвал, только… Сеньор Монти слишком подозрительная личность, — Герман не сводил пристального взгляда с Ромео. — Я читал о нем в газетах. Его знакомым свойственно… умирать. И потом он итальянец.
— Так что?
— А вот что! — лупа в руках Германа казалась страшным оружием. — Я вам сейчас докажу, что этот Монти преступник. Один из коза-ностры!
— Из чего, из чего?
Ромео поднял очи к небу.
— Начитался Конан Дойла? Советую обратиться к отцу, он у тебя врач… Мании — вещь серьезная. А лучше написать доктору Фрейду!