Фред все еще сидел за органом, наигрывая совсем не подходящие для места мелодии. Моника исполнила несколько танцевальных па под игривые трели польки и тронула брата за плечо, напомнив:
— Нам нельзя опоздать к обеду.
Фред повернул к ней отрешенное, такое спокойное лицо. В каких облаках он витает, когда там, внизу, разразилась такая буря?
Глава 2
Желтый «пежо» ждал их на заднем дворе. Моника надвинула на глаза вуалетку от шляпы, а Фред напялил очки с синими стеклами, невероятно изменяющие его серьезное лицо. Подкинутая монетка сверкнула на солнце прежде, чем вернуться в раскрытую ладонь.
— Решка! Я за рулем! — рассмеялась девушка.
Фред открыл перед ней дверцу автомобиля, и Моника уселась на водительское кресло.
— Только умоляю, не тащись, как черепаха.
— Расслабься и наслаждайся неторопливой поездкой.
Автомобиль выехал за пределы территории крематория и влился в суматоху города. Сентябрьское тепло позволяло ресторанчикам выставлять столики на тротуар. Трамваи, звеня, катили к Венскому лесу, увозя любителей побродить в тишине деревьев и перекусить в деревенской харчевне квашеной капустой и кровяной колбасой. Витрины роскошных магазинов пленяли сердца модниц.
— Даже лошади тащатся быстрее, чем ты. Эта модель — «беби» выиграла гран-при в Дьеппе!
В ответ Моника, не торопясь, обогнула коляску, заставив извозчика натянуть вожжи. С моста над островами и рукавами Дуная был виден центр: золотые шпили и кресты, зеленые купола, черепичные крыши. Река пестрела яркими бликами яхт. Моника завернула к парку и, подпевая духовому оркестру, направила автомобиль к тумбам театральных афиш.
— Что скажем Каттнерам? Катались на лошадях… Собирали орехи в лесу… Ходили на фильм с Сарой Бернар…
— Все это уже было, — отмахнулся Фред.
— Гольф… Букинистическая лавка… В гостях у Стеф… — перечисляла Моника.
— Не то. У Патрика в доме недавно закончили обустройство бассейна…
— Купались! Точно! Не забудь намочить волосы и купальный костюм.
Их обогнал белый «бенц». Вскоре маленький «фордик» также оказался впереди, и Фред не выдержал:
— С тобой мы опоздаем не только к обеду, но и к ужину! Я больше не могу терпеть этот позор: при семилитровом двигателе из нее можно выжать сто семьдесят пять лошадиных сил! А ты…
На автомобильной стоянке Фред снял очки и пиджак и сунул в багажник. Доверив машину сторожу, брат с сестрой пересели на велосипеды.
В последнее время Моника часто вглядывалась в свою ладонь. Когда-то в глупом или наоборот умном детстве пять пальцев олицетворяли для нее их дружеский союз. Все слиты воедино, связаны невидимой нитью, необходимы друг другу. Сейчас эта нить трещала и рвалась, но Моника не замечала, что и она безжалостно пилит ее острым лезвием разума. Разрыв уже был предрешен той самой сладкой и томной летней ночью, всего месяц назад, когда чернильная темнота обволакивала ее и Германа. Моника не чувствовала стыда за свое не слишком совершенное тело, ею владело ощущение, что она занималась этим всегда. И уже в тот момент она предрекала, что их первая ночь окажется и последней. Моника узнала все, что до сих пор так терзало ее любопытством. А с открытием исчез и страх.
Следующим вечером Герман ждал ее, изнывая от желания, с блеском триумфа в глазах, пока Патрик не сообщил, что Моника ушла бродить по Вене с Ромео. После прогулки она вернулась в пустой дом: отец рыл песок Египта в поисках гробниц, мать ночевала у своей подруги фрау Пфайфер, а Фред — у Стефании. Она почти забыла, как хорошо быть одной, как здорово остаться наедине со своими мыслями. В постоянной суете забываешь о них, даже нет уверенности, есть ли они вообще. Единственное, что нарушало гармонию этой пустоты, это телефон, что беспрерывно трезвонил в библиотеке. Моника накрыла его подушкой и спряталась в гостиной за двумя дверьми. Верещание тихо доносилось, но она пообещала себе, что ни за что не подойдет.
Моника прекрасно понимала, почему ее выбор пал на Германа. Два года он провел с отцом в Праге, а когда вернулся, то не испытывал перед ней трепетного благоговения и нерешительности, как остальные. Он еще не вник в правила игры, установленные в их компании. Он еще не привык бояться ее.