— До встречи в понедельник в девять тридцать.
Гея исчезла в двери, находившейся за Шейликом. Гарри и Кен проводили ее взглядами, в которых было явно написано сожаление. Оба направились к двери. Следом за ними поднялся со своего стула и Феннел.
— Мистер Феннел…
Тот посмотрел на египтянина.
— Нам нужно обсудить с вами кое-что вдвоем. Не станем отнимать у этих джентльменов время, — спокойно проговорил адвокат.
Пожав плечами, Феннел снова опустился на стул. Жестом Шейлик предложил его товарищам удалиться.
После того как те ушли, адвокат выбрал очередную сигару, обрезал ее кончик и закурил, ледяным взглядом рассматривая медвежатника.
— Хочу поговорить с вами откровенно, мистер Феннел, — продолжал он. — Оба ваши коллеги сидели в тюрьме, но их вряд ли можно назвать преступниками. Что же касается вас, то вы действительно преступник, причем опасный и жестокий. Я выбрал вас для предстоящей операции благодаря вашему опыту, но не воображайте себе, будто я не знаю о вашем преступном прошлом. Знаю, что вы находитесь в бегах и хотите как можно скорее покинуть Англию. Вы выдали полиции пятерых уголовников ради того, чтобы вам сократили срок. Главарь шайки, некто Морони, поклялся, что убьет вас. Прошлой ночью на вас было совершено покушение, но оно оказалось безуспешным. Второе покушение может оказаться удачным. — Египтянин посмотрел на Феннела, который, сверкая глазами, уставился на него. — Как видите, мистер Феннел, я внимательно слежу за всеми, кого нанимаю. Относительно вас я получил дополнительные сведения. Вас разыскивают за три жестоких убийства, совершенных в Гонконге, Каире и Стамбуле. Две первые жертвы были женщины, третья — «мужчины легкого поведения». У меня есть показания свидетелей этих преступлений, которые очень пригодились бы Интерполу. Вам интересно то, что я вам рассказываю, мистер Феннел?
Проведя языком по пересохшим губам, медвежатник произнес:
— Вы мне угрожаете? А я-то думал, что мы работаем вместе.
— Да, мы работаем вместе, но это не значит, что я не сумею вам угрожать. Существуют еще два момента, о которых вы должны постоянно помнить. — Ткнув в сторону уголовника кончиком сигары, адвокат добавил:
— Во-первых, не смейте трогать Гею Десмонд. Едва она появилась в помещении, как ваш подлый ум начал работать в известном направлении. Вы подумали о том, что в африканских джунглях у вас появятся возможности дать волю вашим животным инстинктам. Поэтому я вас предупреждаю: только попробуйте это сделать, как это досье тотчас же попадет в Интерпол. Вам понятно? Феннел с усилием усмехнулся.
— Козыри в ваших руках, — попытался изобразить из себя храбреца медвежатник. — Вы меня не так поняли. Что делать. Хочу вам признаться, очень уж она похожа на мою мать.
— Простите меня за то, что перехожу на личности, — поморщился адвокат. — Но мне очень жаль вашу мать.
Издав звук, похожий на рыдание, медвежатник возразил:
— Нечего ее жалеть. Она была одной из самых ловких воровок. А если хочется кого-то пожалеть, то пожалейте моего старикана. Когда мою мамашу упрятали в тюрьму на десять лет, он перерезал себе горло.
— История вашей семьи меня не интересует, — оборвал его египтянин. — Теперь второй момент. Мне нужен этот перстень. Задача будет не из легких, но человек с вашим опытом и беспринципностью должен с нею справиться. Если же нет, то я не вижу причин, которые помешали бы мне передать ваше досье Интерполу. Так что зарубите себе на носу: неудачи я не потерплю.
Обнажив зубы в улыбке, похожей на оскал волчьих клыков, Феннел ответил:
— Достану я вам этот стебучий перстень. Но если так много зависит от меня, почему бы вам не подкинуть мне деньжат?
— Я об этом подумаю, когда его получу. А сейчас убирайтесь!
Медвежатник впился в дельца свирепым взглядом, но тот потянулся к телефону. Как только он стал набирать номер, Феннел встал и вышел в приемную, где Натали Норман стучала на машинке. Не удостоив ее взглядом, он открыл дверь в коридор и направился к лифту.
После того как последний гость исчез, услышав, что Шейлик разговаривает по телефону, девушка выключила тайно установленный магнитофон и вынула из него кассету с пленкой.
Закрывшись в телефонной будке, Гарри позвонил Тони, которая тотчас же отозвалась.
— Отпразднуем это дело, цыпа, — произнес он. — Я есть хочу. Через час в «Шпангоутной» в кабаке «Карлтон тауэрс». — Он прервал ее восторженный визг, повесив трубку.
Гарри знал: ей понадобится не меньше часа, чтобы собраться. Одевалась она медленно. К тому времени, когда Гарри добрался до ресторана, он был немного навеселе: успел выпить четыре мартини с водкой.
Кен Джонс ушел, заявив, что у него свидание с подружкой. Оба постояли в вестибюле отеля, полном народа, и Джонс спросил:
— Что ты на этот счет думаешь?
— Чем не работа, да и деньги неплохие, — отозвался Гарри. — Мы с тобой споемся. Я это чувствую. А вот Феннел…
— Тебе-то что? — усмехнулся Джонс. — У тебя и милашка, и «птеродактиль».
— Держи с ним ухо востро.
— А как же иначе. Пока, до понедельника. Счастливо попрыгать на кроватке. — И с этими словами Джонс шагнул в холодную, сырую ночь.
Гарри уже начал терять терпение, когда появилась Тони. Выглядела она умопомрачительно.
— Я умираю с голоду, — посетовал молодой человек. — Ну и копуша же ты!
— Знаю, сахарный мой, но ничего не могу с собой поделать. — Взмахнув длинными ресницами, девушка спросила:
— Я тебе нравлюсь?
Однако, после того как летчик познакомился с Геей Десмонд, Тони показалась ему слишком вульгарной и вовсе не такой уж обворожительной.
— Ты великолепна. — Четыре мартини сделали его слова убедительными. Оба вошли в ресторан. После того как они заняли места. Тони поинтересовалась:
— Работу получил?
— Неужели ты думаешь, что мы оказались бы здесь, если бы произошло иначе?
— Давай сделаем заказ, а потом ты мне все расскажешь. Идет?
— Не говори «идет»! Так только американские бизнесмены говорят. Девушка захихикала:
— Хорошо, хорошо. Я тоже проголодалась! Заказывай поживее.
К их столику подошел метрдотель. Гарри заказал по дюжине устриц с полбутылкой шабли, вслед за тем бифштекс по-шотландски с запеченным в мундире картофелем и бутылку батайи урожая 1961 года. А на десерт решено было заказать лимонный шербет.
— М-м-м-м, — мурлыкала Тони. — Не работа, а сказка. Могу себе представить. Заработаешь целое состояние!
— А разве я не стою состояния? — отозвался Гарри и, сунув руку под скатерть, полез куда не следует, но девушка тотчас сжала колени.
— Мистер Эдварде! Вы меня удивляете! — воскликнула она.
— Я и сам себе удивляюсь, мисс Уайт, — заметил Гарри, убрав руку. Подали устрицы.
— Скажи, а что это за работа? — поинтересовалась девушка, извлекая из панциря жирного моллюска. — До чего же я обожаю устрицы!
— Не будь жадной, — произнес Гарри, запихивая себе в рот устрицы. — Молоденькой сексапильной девушке не пристало быть жадной.
— Да заткнись ты! Расскажи мне про свою халтуру.
— Халтура как халтура. Отправляюсь в Натал. Ну а поскольку ты такой же знаток географии, как и я сам, скажу, что Натал этот где-то в Африке. Там буду катать на вертолете фотографа. Она будет производить съемку диких животных. Наняли меня на три недели, и плата подходящая.
Не донеся вилку до рта. Тони испытующе посмотрела на Гарри, но тот опустил глаза.
— Ты сказал «она»? Выходит, ты целых три недели будешь возить по джунглям женщину?
— Что тут такого? — беззаботно ответил Гарри. — Не придумывай ничего. Я ее видел. Ей лет сорок пять, с брюхом, у нее манера шлепать с размаху по спине и ковырять в зубах после еды.
— Но ведь это же ужасно, — заметила девушка, изумленно разглядывая Гарри.
— Ты тоже так считаешь? Но бабки хорошие. Кроме того, могло быть и хуже. Она могла быть с бородой и деревянной ногой, верно?
Кивнув, Тони принялась за очередную устрицу.
— Пожалуй что так.
Наступила длительная пауза: официант убирал объедки и грязную посуду. Подали мясное; молчание становилось тягостным. Украдкой посмотрев на девушку, молодой человек поморщился. Дьявольщина! Да она догадалась, что он лжет. Что же делать?