...Человеку было тогда только тринадцать. В городе, угнетенном фашистской оккупацией, был голод, и мать послала его в деревню, к своей сестре. Когда расстреливали всех, он чудом уцелел под трупами. Только ранен был. Потом гитлеровцы уехали, а он выбрался из-под убитых в теткиной избе. И, окровавленный, пошел один по безлюдной улице.
Человеку сегодня уже сорок четыре. Семь лет назад он свидетельствовал на суде против тех карателей, которые не все поудирали на Запад, долго прятались на необъятных просторах нашей страны. Рассказ человека записан в протоколе так:
«...Пол в доме был плотный, покрашенный, и когда я зашел в дом, то на полу было столько крови, что некуда было ступить ногою. Убили человек пятнадцать — двадцать в этом доме. В другой дом я не заходил, я только через окно туда посмотрел. Там, над трупами на полу, все еще раскачивалась колыбель».
Я дополняю:
Колыбель не пустая, хоть и молчащая.
И раскачивалась — как колокол без языка.
1975