Как только наши автобусы остановились возле Акрополя, энтээсовцы начали разбрасывать свои листовки.
Один настолько перестарался, что бросил в окно автобуса пачку листовок в металлических скрепах и подбил глаз нашей туристке. Представитель круиза заявил протест: «Сниму экскурсию! Сто человек полиции не могут оградить нас от хулиганов». Греки, представители туристического бюро братьев Карианиди, начали оправдываться, что это, мол, «ваши»... Предупредительный, озабоченный переводчик потешно оправдывался: «Успокойтесь, господа, тех троих хулиганов полиция арестовала, их там будут пороть...»
После наша настороженность рассеялась. Потому что нигде не принимали нас так гостеприимно. Обед в ресторане «Паля Гитоня» неожиданно превратился в праздник греческой и советской песни. Ресторан оригинальный. Голубой стеклянный потолок создает полную иллюзию вечернего неба, особенно когда выключается свет старинных уличных фонарей. Стены большого зала раскрашены под стены домов, что окружают квадратную площадь. Окна с резными ставнями освещены изнутри. Балкончики и виноград на стенах домов еще больше усиливают сходство зала с некоей средневековой рыночной площадью. Оркестр, трио певцов с гитарами, солист и красавица Майя Малайя. Вообще здесь больше, чем в других странах, красивых женщин. Исполнялись народные «песни гор», «маленьких степей» и «городские народные песни», во многом похожие на грузинские. Крепкое, ароматное вино. Над столами летали цветные шары и ленты серпантина. В ответ на песни хозяев 430 туристов лихо и, главное, весело, под баян, спели две русские песни. Хорошо выступил наш посол, о котором Катаев говорил нам после, что это «дипломат нового типа», ходит и ездит к людям без всякой охраны, искренне, живо и умело работает для дела мира.
Кстати, когда мы ночью гуляли с Максимом Танком по улицам Афин, шоферы задерживали нас на стоянках: «Товарищ, Маруська? Товарищ, такси?» А услыхав отрицательный ответ, прощались: «Миру — мир!» Днем студенты, веселые парни и милые, красивые девушки, снимались с нами на фоне античных руин, просили значки, автографы и, с трудом говоря по-английски, перебрасывались словами пароля: «Ленин — хорошо, Сталин — нет!..»
Красиво здесь очень. Говоря языком фотографов (большинство туристов помешалось на этом) — тьма-тьмущая прекрасных кадров. Величественная красота древнего мрамора, не счесть живописной керамики в музеях. Неповторимая панорама горных склонов, покрытых разноцветными дворцами, домами, домиками, каждый третий из которых кажется произведением искусства. На скалах (гид: «Которые мы называем пригорками») возвышаются античные руины, что так красноречиво, так таинственно говорят о силе человеческого гения.
Привнося в эту антику элемент крестьянской серой соли, смеялись с Максимом над тем, какую «пальбу» поднимали на этих горах древние греки, ворочая и таская без помощи машин мраморное многопудье. Смешно это, да не совсем к месту,— всюду столько разговоров о богах и героях, а про тех, что строили, про те хотя бы кости рабочего люда, на которых стоит вся эта красота,— никто ни слова. У гидов это, видимо, не входит в программу, а мы, в большинстве своем, записываем их трескучую болтовню машинально, словно приехали сюда ликвидировать свою неграмотность.
...Завтра Стамбул, после которого, как в родной двор, войдем в Черное море. Что ни день, то все больше скучаю по дому, вижу во сне сына, мечтаю о тишине и работе.
Проснешься, глянешь в окно — вода... Пишу, приподнялся над столиком — вода... Не слишком ли много на свете воды?.. А лучше все-таки у нас, где и трава, и березы, и грядки пахнут укропом... Потому что здесь, на юге, особенно в Греции, мало деревьев, мало травы, из-за чего мне когда-то, между прочим, не понравилась коктебельская раскаленная сковорода.
1956
ЗА ЛЕГКОЙ ДЫМКОЙ
Накануне сегодняшний день был спланирован так: просыпаюсь на Черном море и, позавтракав, сажусь расшифровывать блокнотные иероглифы, записываю по свежей памяти турецкие впечатления. Но, проснувшись, мы услыхали, что теплоход стоит, в окнах — густая мгла, сквозь которую чуть пробивается бледное солнце. В этой мгле разноголосо и растерянно перекликаются гудки судов, которых там, у входа из Мраморного моря в Золотой Рог, множество. Доносится бой склянок, стук молотов... Через два часа «Победа», наконец, отчалила и осторожно двинулась в Босфор. Мгла начала помаленьку рассеиваться, неожиданно близко и как-то исподволь выступали силуэты судов и левый, европейский, берег. Еще больше солнца и дыхания ветра, и вот — на палубах защелкали фотоаппараты. Стамбул еще раз показал нам свою живописность и роскошь, легкой дымкой заслонив от наших взоров вчера увиденную бедность, грязь.