— Тихий, ты что? — недоумённо спросил Силж, обескураженный угрожающим поведением магического пса, никогда прежде не допускавшего ничего подобного.
И тут взгляд янтарных собачьих глаз будто затянул его в омут каких-то образов и ощущений, которые требовали своего осознания. Спустя пару мгновений магвой понял, что пытается сообщить ему Тихий. А поняв, очень удивился…
— Он… хм, утверждает, — проговорил Силж, повернув голову к изумлённо взирающей на происходящее Ильнате, — что Зоклас просил его предотвратить любую нашу попытку последовать за ними с Эль-Ифархом. Мол, так надо. И пёс готов исполнить просьбу Зокласа, даже если потребуется остановить нас силой…
— Значит, они об этом сговорились, — вздохнула Просветлённая. — Зачем же ты, дружок, с нами так? — девушка бесстрашно шагнула к оскалившему клыки Тихому и, опустившись рядом на колено, обняла его шею.
Как ни странно, могучий Пепельный пёс вмиг успокоился, несколько раз вильнул хвостом, а глаза его наполнились отчаянной грустью. Он снова посмотрел на Силжа, и магвой получил ещё один мысленный образ и чувство.
— Тихий повторяет, что это необходимо и… разумно. Да, пожалуй, это означает именно «разумно», — озвучил Силж.
— Почему? Тихий, почему? — Ильната слегка потрепала пса за загривок и заглянула в глаза своим проникновенным взглядом.
Но пёс лишь грустно вздохнул, вернулся под своё дерево, улёгся, вытянув лапы и, положив на них голову, закрыл глаза. Будто знал что-то, от чего ему было нелегко…
Внезапно перед взором Силжа всё помутилось, к горлу подкатила тошнота, а в голове возник сонм образов и какие-то голоса. Лишь пара мгновений потребовалась магвою, чтобы понять — на сей раз Пепельный пёс ни при чём. Хоровод неясных бликов сменился мерцанием красных и жёлтых искр, соткавших перед внутренним взором слегка расплывчатое, но узнаваемое лицо Зокласа. Потом «зазвучали», отдавая эхом прямо в мозгу, его слова:
«Здравствуй, брат мой Силж! Если ты это слышишь…».
Силжа отчего-то прошиб холодный пот.
Силы таяли как воск свечи. Шорх понимал, что нельзя так долго оставаться в Ином пути — где-то в нереальном месте меж самой Накельтой и опоясывающими её Мировыми Сферами. Одно это способно было опустошить и уничтожить замешкавшегося мага. Не говоря уж о том, что Гасителя отчаянно душил мерцающий клочок Заката, в который обратился раненый Зоклас.
Отказ Ульнэки помочь своему ученику обескуражил Шорха. Но он же толкнул Гасителя за ту грань, где кончается власть разума и даже чувств, и начинается чистый инстинкт. Раненому волку у порога смерти уже нет ни до чего дела, паника не охватывает его. Он способен лишь рваться вперёд в яростной попытке сокрушить врага и выжить, любой ценой выжить…
Шорх глубже погрузился в эфемерные слои древнего Мрака, пытаясь ощутить в Джантре и вокруг неё места с наибольшими скоплениями тёмных сил. Что-то, что могло бы помочь ему или хотя бы напитать новой мощью. Вот невероятное средоточие Мрака в самом сердце огромного города. Это Ульнэка. Путь к ней заказан. Дальше, дальше, на бескрайние просторы великой империи. Туда, где бушуют битвы, кипит боевая магия, льётся людская кровь. Быстрее…
Что-то! Или кто-то… Ближе, всё сильнее!
Вот оно! Шорх, повинуясь почти бессознательному порыву, потянулся туда, где его обострённое чутьё уловило чистую мощь Великой Ночи — холодную, бесстрастную, прекрасную.
Лишь мгновение понадобилось Гасителю для того, чтобы открыть точку выхода. И он проскользнул в неё, невольно таща за собою по-прежнему сжимающего его мёртвой хваткой мага Заката. Мелькнул чёрный вихрь, разрываемый яркими стрелами дневного света, послышались крики и звон сшибающейся стали, прянула навстречу густая волна запаха крови. Гаситель ощутил прямо под собой землю и постарался вырвать себя из Растворения-в-Ночи, вновь обретая человеческую плоть. Это позволило на пару мгновений обмануть Зокласа, менее опытного в подобных магических техниках. Шорх, вернувший свой вес, рухнул на смятую, стоптанную траву, вырвавшись из опасной хватки Заката.
И тут же откатился в сторону, едва успев закрыться вуалью Мрака, ибо совершенно неожиданно его чуть не пронзило сияющее лезвие дневного света. Чересчур мощное для этих дней, когда навеки уходила в прошлое умирающая Эпоха…
…Секира чертила в воздухе широкие спирали; тёмный шлейф, что вился за ней, способен был рассечь плоть не хуже самой стали. Защитные нити-эманации, слетающие с цепи Героска, плели незримый узор, трещащий и сыплющий снопами искр при соприкосновении с тьмою. Клинок магвоя, смазываясь для глаз в призрачные сине-серые сполохи, рассекал воздух с угрожающим свистом, заставляя Повелителя Ночи отступать.
Ашур не ожидал от старого магвоя такой прыти. Героск порою двигался так, будто тело его не имело костей, а земное притяжение было над ним не властно. Пару раз допустив меч Магармуса, легко разрубающий плотную завесу темноты, опасно близко к собственной груди, властитель Зловонных земель сменил ту лихую тактику, что избрал с самого начала схватки. Этого старика так просто было не взять. И не напугать. Глаза Старшего мастера, смотрящие, казалось, никуда и всюду одновременно, видели слишком многое, а реагировал он потрясающе быстро. Шесть невесомых крыльев тьмы непрестанно атаковали из-за спины Ашура, непомерно удлиняясь и делая стремительные выпады, нацеленные в голову, живот, ноги врага. Но Героск отражал их удары яркими шестиугольными щитами света, вспыхивающими в воздухе по его воле. Можно было подумать, что достать его просто невозможно…
— А вы неплохо двигаетесь для своих лет, Командующий, — тем не менее, нашёл время для ироничной усмешки Ашур. — Посмотрим, на сколько вас хватит. Вы же не думаете, что сможете устоять против меня? А, что скажете?
И Повелитель Ночи, отступив ещё на полшага, поднял секиру на уровень груди параллельно земле, крепко сжимая древко обеими руками, а затем резко двинул её от себя, порождая целую стену темноты.
Героск промолчал. Негоже в бою лишними словами разбрасываться. Да и пускай недруг думает, что дыхания у старичка не хватает… Вместо слов магвой перехватил меч обратным хватом, вскинул рукоять к склонённому лбу, а направленный вертикально вниз клинок поместил между локтями, сведёнными у груди. Прямо перед ним вспыхнул огромный, высотою во весь рост, клин чистейшего света, встретивший и распоровший давящую тьму. В следующий миг Старший мастер прянул вперёд, словно скользнув над землёй, и нанёс быстрый рубящий удар мечом снизу-вверх. Перед свистнувшим лезвием пронеслась тонкая полоска света, способная разрубить противника от паха до горла.
На сей раз она встретила окутанное чёрной дымкой лезвие секиры, которое шагнувший чуть назад Ашур резко двинул вниз. Две контрастные силы столкнулись, во все стороны ударили неконтролируемые выплески света и тьмы. Кто-то из напряжённо наблюдающих за схваткой воинов закричал от боли. Ни один из противников не позволил себе отвлечься хотя бы на миг.
Мощь используемых сил нарастала с каждым мигом. Глаза Ашура превратились в два бездонных чёрных провала за прорезями стальной полумаски. Кожа Героска, казалось, начала светиться изнутри, искорки света вились вокруг его длинных усов, причудливыми каплями слетая вниз с кончиков серебряных клипс. Сам воздух вокруг дерущихся пропитался контрастными эманациями, став серой дымкой на границе ослепительных вспышек света и безликих полотнищ темноты.
Враги чуть разорвали дистанцию и вновь сошлись. Клинок Героска вдруг словно раздробился на несколько собственных подобий, сверкающих безжалостным светом. Они все устремились к Ашуру, коля, рубя, подсекая. Два или три Повелитель Ночи ловко смахнул секирой, ещё пару отмели его чёрные крылья. Но настоящий меч вдруг сменил направление удара, повинуясь быстрому движению опытной руки Героска. Лезвие успело коснуться неприкрытого участка кожи на горле над верхней кромкой чёрно-серого доспеха. Ашур быстро отпрянул, исторгая из себя густое облако непроглядной темноты. Но по клинку Старшего мастера сбежали несколько капель крови. Она была такой же, как у всех…