— Это их свежее пополнение, — подал голос командующий Пятой дружиной, указывая на левый фланг противника. — Судя по всему, пять недонабранных в спешке легионов, о которых нас предупреждали.
Баренсий медленно кивнул, потирая массивный гладко выбритый подбородок. Действительно, из Джантры пришла весть об этом странном подкреплении, поспевшем к врагу. Сказали, что его узрела неведомым образом таинственная родственница Версафия, поспособствовавшая восхождению бывшего главы Тайного совета на престол басилевсов. Но в такие дела военачальник предпочитал не вникать, полагая, что не его ума это дело. У него есть свои, военные заботы, и превыше всего — долг защитить земли империи и разгромить любого врага. Потому Баренсий просто принял сказанное к сведению и решил исходить из того, что пять из пятнадцати вражеских легионов — менее опасная сила.
— Туда, стало быть, конницей и ударим? — послышался вопрос ещё одного командующего. — По левофланговым?
— Нет, — отозвался Баренсий. — Это слишком легко, потому предсказуемо. Возможно, Героск от нас этого и ждёт, для того и выстроил их единой кучей, а не рассовал промеж сильных войск. Не исключаю, что там западня какая-то. Посему, оставим их нашим союзникам. Вот они-то туда и ударят…
Баренсий держал связь (хоть и не по себе было пользоваться для этого услугами специально присланного мага Ночи) с Повелителем Ашуром и знал, что ночное воинство из Аша готово появиться на поле брани в любой момент. И согласовал с Повелителем его атаку на кажущийся более слабым левый фланг мадженцев. В голове он при этом держал и возможность неприятного сюрприза, который там мог заготовить Героск. Подставлять под какой-нибудь хитрый удар своих дружинников не особо хотелось…
— Сами первыми начнём, или подождём их атаки? — снова вступил в разговор командующий Пятой дружиной…
…Тем временем на противоположном краю огромного поля Старший мастер Героск ставил задачи своим офицерам. Он сидел верхом, спокойно поглаживая гриву коня, и глядел вниз с вершины холма, что находился за спинами отрядов правого крыла мадженского войска. И тоже пытался предугадать намерения врага. Разведка мадженцев времени даром не теряла: Героску сообщили, кто командует дружинами противника.
— Слишком молод, потому горяч, хоть и умён изрядно, — выдал заключение Старший мастер, услыхав имя Баренсия. — Смелости и решительности не занимать — именно его дружинники, помню, на стенах Мистарты прочнее всего обосновались, защитников наших отбросили, на успешный прорыв пошли. Напор любит, стремительные атаки. Тут у него преимущество в числе, да ещё резервы из этих, ночных. Потому, считаю, не удержится он от того, чтобы первым начать. Ну а мне, старику, что с ним наперегонки бегать? Дам возможность удаль молодецкую показать…
Старший мастер поглядел на стоящего с понурым видом чуть поодаль капитана Наркила, слегка усмехнулся своим мыслям и окликнул его:
— Наркил, братец младшой, ты кислую мину с лица-то убери, да прими уж всё как необходимость. Указания я тебе дал, так что ступай и выполни в точности.
— Выполню в точности, — хмуро отозвался капитан, хоть в душе его ещё не улеглось негодование от тех распоряжений, что получил он от Героска накануне. — Иного и не мыслю, на том Магармус стоит! — и, отсалютовав Старшему мастеру клинком, поспешил к своим магвоям, добавив лишь: — Да поможет нам всем Великий День!
— И не только он, и не только… — Героск пробормотал это настолько тихо и неразборчиво, что никто ничего толком не расслышал. Потом снова повысил голос: — И вы ступайте, почтенный мастер Рифаж, на вас особая надежда.
Пожилой сухощавый маг с пепельными волосами, заплетёнными в две длинные косы, слегка поклонился; кулон с крупным, остро огранённым изумрудом на его груди окутался зеленоватым свечением, накапливая всё больше сил Дня. Мастер Рифаж возглавлял объединённый отряд всех призывающих магов, какие только остались в распоряжении десяти «джатригских» легионов. Сейчас этот отряд затаился и ждал своего часа. Маг, зашуршав полами длинной зеленоватой накидки, молча развернулся и стал спускаться с дальнего от врага склона холма.
Героск проводил его глазами, мысленно желая особой благосклонности Мировых Сфер, и вновь поглядел на плотные ряды вражеских дружин.
— Сейчас начнётся, — уверенно проговорил он. — Центр. Ох, соблазнит их наш центр! Передайте ещё раз копьеносцам Девятнадцатого и Двадцатого, чтобы вовремя всё сделали!
Мгновение застыло, зазвенело натянутой струною…
— Вперёд, — резко махнул рукой с мечом военачальник Баренсий. И дал начало битве, подобной которой давно не видел Первый континент.
Встрепенулись сигнальные знамёна, ударили боевые барабаны, выбивая дробь верховой атаки. Ударная конница Риаджанга хлынула на поле неудержимым потоком, сливаясь с обоих флангов в единую волну, нацеленную прямо в середину вражеских цепей. Гул и топот нарастал, как эхо прибоя в прибрежных ущельях; тысячи конников пригнулись к шеям мчащих скакунов и наклонили вперёд копейные жала, готовые пронзить людскую плоть. Скорость атаки потрясала; многие мадженские ратники невольно побледнели и сильнее стиснули оружие враз вспотевшими ладонями. Казалось, нет на свете силы, способной остановить эту бешеную лавину, в коей лошади, всадники и калёное железо будто превратились в единого многорукого кровожадного монстра. Вот он миновал середину поля и, вытянув своё колышущееся тело в острый клин, вознамерился прорвать и смять все центральные отряды мадженского войска.
И тут эти самые отряды начали отступать. Нет, не отступать — разбегаться назад и в стороны. Казалось, в панике. Но наблюдающий за всем сквозь увеличивающую рамку Баренсий через некоторое время заметил, что нет средь них обычной для спонтанного бегства давки. Отряды задней линии начали движение раньше передних, дав им свободу манёвра. Так что всё, что выглядело как паническое бегство, оказывалось на деле спланированной уловкой. Выходило, Героск предугадал удар в центр и что-то замыслил…
Баренсий от души выругался на самом грязном джантрийском жаргоне, упомянув старого магвоя и весь Магармус в придачу. Потом прокричал команду барабанщикам и трубачам: они должны были исполнить сигнал к атаке на фланги. Оставалось надеяться, что командующие конницей услышат и разведут единый клин в два ударных потока. Тогда отходящим копьеносцам, показавшим спины, пришлось бы туго.
Увы, времени для этого осталось мало — слишком близко уже оказалась конница к стремительно пустеющим позициям центральных мадженских отрядов. Баренсий увидел, как лавина кавалерии пролетает в образовавшуюся брешь, успевая лишь опрокинуть несколько рядов запоздавших с отходом пехотинцев по её краям. Теперь резко сбрасывать скорость было нельзя — задние ряды верховых напирали, и, остановись передние, образовалась бы настоящая свалка, в которой преимущество имели бы мадженские копейщики, готовые ударить с двух сторон. Потому конница пролетела дальше, рассчитывая развернуться в тылу врага и атаковать его сзади.
Далеко за спинами мадженских легионеров над долиной вдруг разлилось призрачное зеленоватое свечение. Баренсий вновь испустил несколько бранных тирад и выехал вперёд, чтобы рамка позволила ещё дальше видеть. Он сразу понял, что означает это свечение: сокрытый где-то позади основных мадженских сил отряд призывателей обратился к своему древнему искусству. Военачальник смотрел в небо, надеясь узреть знакомые очертания невесомых белоснежных крыльев. Птицы Бриангла были бы самым безобидным вариантом. Увы, они так и не появились. Зато…
Баренсий почувствовал, как под доспехом вдоль его позвоночника покатились холодные струйки пота. Это был не страх. Скорее, отчаянье, ибо военачальник вмиг осознал, какие потери может понести его отборная конница…