- Ты победил, - прошептал своему отражению Джей, - жаль, что я не умею плакать.
Позади него в ванной хлопнула дверца душевой кабинки. Резко оторвавшись от зеркала, Джей направился на кухню к кофеварке, улавливая краем уха звук работающего фена.
Через пару минут на кухню сунется Иви. Все еще сонная даже после душа, бодрящего нормальных людей (чего не скажешь об их парочке), поэтому Джей предусмотрительно заварил две кружки ароматного кофе и уселся за стол.
Традиционный ритуал по утрам, наверное, он даже будет по нему скучать.
Весело лицо Иви вдруг закрыло ему обзор на комнату, вырвав парня из собственных мыслей в реальный мир.
- О чем думаешь? - Ив отстранилась и, сделав большой глоток из кружки, села напротив него. Ее все еще сонные глаза лучились теплом.
«Как можно быть такой уютной?»
- Ты сегодня допоздна?
Девушка отрицательно помотала головой, затем ее лицо вдруг озарилось:
- Ой, совсем забыла! Со следующей недели начинаются пары. Нужно сегодня записаться на лекции. Я ведь успею сходить на парочку из них? - яркая улыбка заиграла на ее лице.
- Позвони, я тебя встречу.
Он видел, что она засомневалась, собираясь отказаться, но все же кивнула утвердительно.
- Я позвоню! Знаешь, в ванной...
- Я видел. Собирайся уже!
Он встал из-за стола и вымыл кружки, мысленно прикидывая, что весь день придется провозиться с потекшим вдруг краном в ванной. Вроде ничего страшного, но раздражающе-громкие капли, срывавшиеся с него посреди ночи, бесили неимоверно. Веселый тандем. С утра он готовил для Ивэйн и возился по хозяйству, в чем он не признается даже под пытками, ведь не его это дело, и, вообще, он ведь просто чувствует некую ответственность перед ней, раз уж придется ее убить, а вечером она готовила ему свои невероятные блинчики.
- Ты сегодня странный, - Ивэйн щелкнула замком, подергала для верности дверь за ручку и помахала рукой перед глазами Джея. - Эй? Алло, смерть на связи?
Он недовольно зыркнул на нее, а потом всю дорогу молчал, заставляя ее недоуменно поглядывать на его лицо, скрытое темной толстовкой. Темный и неприступный.
- До вечера, - бросил он ей напоследок, резко останавливаясь у дверей ресторана, а потом срываясь с места.
«Что я не так сказала?»
5
- А... вот ты, наконец, и очнулся, - сказал человек. - Теперь я вижу, что ты меня слушаешь. У тебя была сломана голова. Я её починил...
«А сердце? - подумал Эдвард. - Сердце моё ведь тоже сломано».
(Кейт ДиКамилло «Удивительное путешествие кролика Эдварда»)
Он пытался быть черствым. Нет, правда. Он давно смирился с этим дерьмецом в его жизни со странной примесью «ты должен», «так нужно миру, это не твоя вина» и «не глупи». Да он и не глупил особо, прилежно учился, жил обычной студенческой жизнью, хотя не без редкого похмелья по утрам, но все же довольно мирно сосуществовал с этим миром. Даже метка, успешно оставленная отцом (как же долго он его ненавидел за эту боль) не мешала ему жить, вызывая довольно пикантный интерес у нескольких партнерш. Серьезных отношений он не заводил, зачем калечить кому-то жизнь своим присутствием в ней? Его изуродованная страшной меткой душа неплохо справлялась без этих розовых соплей. Нет, моральным уродом он не был, и даже считался отличным другом, пока не пропал в последние недели, полностью игнорируя пытавшихся достучаться до него друзей. Он надеялся справиться за пару дней, а затем вернуться в привычную жизнь. Нырнуть в нее, захлебнувшись рутиной и жить припеваючи.
А потом он увидел ее. Никаких эмоций, кроме странного любопытства, пока склонившись над кассой в кофейне (ее подработка на выходных как он узнал потом), Ивэйн не дернула рукой за затянувшуюся на шее цепочку, вытягивая кулон из-под кофты.
Святые ежики! Он ведь и правда не думал, что его жертвой может оказаться кто-то вроде нее. А от осознания, что это и вовсе мог быть и ребенок, его чуть не вывернуло на ту самую кассу. Все то отвращение к себе нахлынуло с новой силой, утягивая в водоворот зловонной массы страха и злости. Он тогда бросился к выходу, так и не озвучив заказ. Ивэйн его не запомнила, а вот он...
Держался на расстоянии, боясь приблизиться, но все же был безмолвным свидетелем ее жизни. Он не выдержал только тогда, когда несколько парней зажали ее у клуба. Она дрожала перед ним, а его стигма горела, обжигая кожу так, словно сейчас ключица обугленной костью разорвет тело.
Он с трудом выплюнул ядовитое «Я твоя смерть» и скрылся, всем нутром ненавидя ее за свою искалеченную судьбу. Хватило на пару кварталов, а затем ноги сами потянули обратно.