Джей вздохнул, сползая по стене и опуская мокрую коробку на колени, он снял крышечку с одного из стаканчиков и глотнул еще горячий напиток. Спасительное тепло разлилось внутри, заполняя, казалось не только желудок, но и душу. Прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли, он не заметил, как замок на двери щелкнул, и голова Иви показалась в проеме. Она собиралась и дальше держать его на лестничной площадке, но выдержала лишь десять минут, хотя увидеть блаженную улыбку на лице замерзшего и мокрого Джея она совсем не ожидала.
- Смотрю, тебе и тут хорошо?
- Иииивииии, - протянул Джей, встрепенувшись, и улыбнулся, но девушка все же заметила, как дрогнули его замерзшие губы. Весна-весной, но температура все еще частенько скакала к нулевой отметке на градуснике.
- А я тебе пирожные купил! - он указал на коробку, поверх которой узором застыли капли дождя. - Я, правда, не хотел тебя обидеть. Простишь?
Вместо ответа Ивэйн шире открыла дверь, отступая на шаг в сторону. Джей быстро поднялся, шагнув внутрь, но замирая на пороге и шепча девушке на ухо:
- Спасибо!
Маленькое стадо мурашек пробежалось по спине Иви, пока она смотрела в след скрывающегося в глубине квартиры Джея.
7
Мягкие отблески заката розовыми огоньками плясали на макушке Иви. С чашкой зеленого чая в руках и накинутым поверх плеч тонким пледом, поджав под себя ноги, она была похожа на древнее изваяние, высеченное рукой мастера из мрамора, игравшего своими оттенками в предзакатный час. Джей закусил губу, присаживаясь на пол за спиной Иви и аккуратно притягивая ее к себе, неожиданно теплую по сравнению с тем самым мрамором. Уютную. Девушка в его руках напряглась, отставила чашку подальше от себя, откидываясь спиной на грудь Джея и позволяя его руке обвить свой живот, обнимая. Ее рука скользнула по его ладони, ощупывая кончиками пальцев костяшки, перебирая впадинки между пальцами как в детской считалочке, пробегаясь по голубым венам, изящными линиями проступавшими под кожей, переплетая пальцы в надежный замок. Голова Джея покоится на плече, теплое дыхание оседает на ее шее, щекоча и пуская мурашки в пляс, а за спиной, у самого позвоночника гулко бьется его сердце, будто подстраиваясь под ритм ее собственного. Отблески медленно темнеют, заполняя комнату черными тенями, а Джей замирает, когда последняя вспышка дня догорает на кончиках локонов Иви, утягивая за собой в ночь всю их яркость, оставляя лишь мягкую уютную серость как на пропущенной через фильтр черно-белой фотографии.
- Чай остыл, - расслабленно сообщает Иви, все же бросая грустный взгляд на отставленную кружку. Спина Джея жаркая, что невольно хочется стянуть плед, но и выбираться из этих полу объятий кажется кощунственным предательством того умиротворения, что заполняет все ее тело.
- Я заварю тебе еще, - тихий шепот у самой мочки уха, едва касаясь губами чувствительной кожи. Иви подается чуть назад, но губы шепчут уже возле шеи: - Посидим так еще чуть-чуть.
Большим пальцем Джей незамысловато поглаживает руку Иви, будто задумавшись, выводит рисунки на бумаге, очень податливой бумаге, дрожью отзывающейся на каждое касание.
Они вздрагивают, когда на кухне оживает радио, поставленное на автоматическое включение. Джей инстинктивно прижимает Иви ближе, будто пытаясь защитить от невидимых демонов, а затем утыкается носом ей в плечо:
- Еще раз оно так включится - и вечерний эфир слушать будет не на чем, - немного грубовато, но счастливая улыбка озаряет лицо Иви, пока теплая ладонь все еще крепко прижимает ее к подкаченному торсу Джея, оберегая.
Она мягко отстраняется, разворачиваясь к нему лицом и утыкаясь локтями в колени.
- Что? - недоумевает Джей, поглаживая хрупкие руки от запястий до локтя, скатывая тонкую ткань рубашки. Согнув ноги в коленях, он придвигается чуть ближе, зажимая ноги Иви между своих. Их лица сейчас всего в сантиметрах двадцати, но в тусклом вечернем свете черты размываются, оставляя лишь бледные очертания и блеск глаз. Хотя даже это не мешает Джею уловить, как взгляд Иви метнулся в сторону радио, а сама она внимательно вслушивается в голос радио ди-джея. Он знал, почему она всегда слушала этот вечерний эфир, но глупое ревностное «мое», все же на мгновение отразилось на лице, удачно прячась за насмешливой улыбкой.