— А я все равно хочу взглянуть, — упрямо повторил Эш, уставившись на белое пятно.
Ночь прошла спокойно, хотя места для ночлега катастрофически не хватало. Только когда ближе к утру коней вывели наружу все смогли растянуться на полу, кому как вздумается.
Шаккан спал на своей лавке, приоткрыв рот и по-детски свесив руки. Как будто вокруг на многие стадии простиралось безопасное умиротворение Внутреннего круга, и материнская стигма не жгла ему грудину.
Поглядывая на юношу сквозь дрему, Эшу пришло в голову, что у бедняги нет даже банального чувства самосохранения. Так крепко спать с тремя незнакомцами в доме — это нужно быть не просто доверчивым, а бездумным.
Эш гнал от себя мысли о будущем Шаккана. В конце концов, это не его дело. Этот парень ему — никто. И он, Эш, тоже никто для Шаккана. И вообще, если бы они просто путешествовали по своим делам, можно было бы взять чудака с собой. Но то место, куда направлялся Эш, могло оказаться куда опасней домика посреди Иркаллы.
Утро выдалось свежим и росистым. Небо было ясным и высоким, нежаркое солнце неторопливо выбиралось из-за края горизонта, отражаясь в крупных каплях, рассыпанных повсюду. Стоило чуть пройтись, как все сапоги в Эша стали глянцевыми от влаги. Провожая своих гостей, Шаккан казался задумчивым и грустным. Он искренне желал всем доброго пути, и Эшу невольно подумалось, что в этот момент паренек даже не дает себе отчета, сколько крови придется пролить им троим, чтобы этот путь стал для них действительно хорошим.
Поднявшись в седла, всадники повернули влево от жилища отшельника и порысили по мягкой траве вдоль условной границы, отмеченной ребром камня.
Эш торопился. Ему не терпелось попасть на белый участок. Да и новую встречу с Аваррой он ждал.
На этот раз он не станет убивать старика или наивно предъявлять ему обвинения. Теперь у него к Единственному накопилось немало вопросов, и сформулировать их следовало заранее, чтобы не совершить ненароком ошибки и не сказать лишнего.
Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как в дороге прошел весь день.
А на следующее утро ветер переменился, и Эш отчетливо ощутил незнакомый солоноватый запах. И с каждым часом этот запах становился все гуще и отчетливей.
В полдень они нашли останки человека. Верней, скелет в обрывках истлевшей одежды. Рядом с ним лежал заржавевший меч.
— Удивительно, что кто-то забрался так далеко, — задумчиво отметил Дар.
Ларс фыркнул.
— А по-твоему, карту Иркаллы духи составляли? Вот такие вот парни ее и сделали.
— Все равно — странно. Он здесь, один…
— Не вижу ничего странного, — отозвался Эш, продолжив свой путь. — Меня сейчас больше запах настораживает. Чем это может так пахнуть?..
Ларс покачал головой.
— Да что вы оба о жизни-то знаете, дети? Это запах разлагающегося дракона.
— Чего?.. — проговорил Эш, и в его голосе отвращение смешалось с недоверием. — Какого еще дракона?.. И почему тогда он такой…соленый, а не тухлый?
Ларс захохотал в голос. Он смеялся несколько минут до слез, пока наконец не произнес сквозь последние всплески хохота:
— Да море это! Морем пахнет.
— Морем?.. — переспросил Дарий, нахмурившись. — Я много раз был на Степном море и ничего подобного не ощущал.
— Решил сравнить местные моря с лужами Внутреннего круга? — сощурился Ларс. — Я видел здесь только одно море, на твоей карте оно названо «Западным». Так вот у него волны были раза в два выше меня, и запах стоял точно такой же. Старшие объяснили мне, что это из-за растительности, которая в нем обитает — сопли такие зеленые. Пока в воде, похожи на елочки, а в руки возьмешь — как пряжа какая-то липкая и мерзкая на ощупь. Не знаю уж, насколько они правы были, потому что мне самому казалось что это сама вода так пахнет. Соленая до горечи, кстати…
К вечеру пейзаж стал скалистым. Все чаще то тут, то там попадались целые семейства валунов, из которых половина на проверку оказывались силками. Ветер стал резче и свежее, а облака гнуса, с которым все уже успели смириться, так и не появились ни вечером, ни ночью.
Когда Эш проснулся, чтобы сменить Дария на страже, то даже приятно удивился, что можно среди ночи дышать полной грудью, не рискуя втянуть себе в нос полчища мух.
Дар сидел у костра, ковыряя угли длинной палкой и бормоча себе под нос что-то вроде песенки.
Увидев, что приятель направляется к нему, он умолк, как при появлении чужого.
Эш присел рядом с ним у костра. Вытащив трубку и мешочек с курительной смесью, он втиснул в маленькую чашечку щепоть липких, крупно нарубленных листьев, и достал из костра уголек.
— Что, от пальца еще не научился? — со слабой улыбкой пошутил Дар.