Сплюнув в сторону, Никкаль сердитым шагом направился к торговым рядам. Он уже полностью пришел в себя, и только мертвенная бледность лица выдавала недавнее нездоровье.
Дарий поплелся за ним, опустив голову. И глядя на него, Эш не мог с уверенностью сказать, о чем тот думает. То ли Дарию было неловко за случившийся только что разговор, то ли он завидовал хитрецу Лису, который не только умудрился выбраться на свободу, но и, судя по всему, был избавлен от преследования.
Стыдно признаться, но сейчас Эш и сам был готов ему завидовать.
При виде двух людей в грубой холщовой одежде, которых сопровождал воин со стигмой, посетители рынка недовольно ворчали и расступались. Торговцы тоже хмурились и поджимали губы, но помалкивали, не желая вступать в ненужный конфликт.
Эш вдруг почувствовал себя с клеймом на лбу. Казалось, каждый встречный знает, что они — смертники. И, как назло, на рынке толпилось множество девушек — миловидных, в белоснежных сорочках с черными корсетами и струящихся цветных юбках до щиколоток. Перешептываясь между собой, они тыкали тонкими пальчиками в сторону незнакомцев, и Эшу хотелось сквозь землю провалиться.
А потом он заметил среди толпы странную женщину в черном. Она была болезненно худа, морщины и темные круги под глазами придавали ее облику зловещий, безумный вид. Поверх вдовьего черного платья у нее на груди блестел крупный золотой кулон, узкие ладони стягивали шелковые перчатки.
Ее темные волосы с проседью были собраны на затылке, но ветер повыбивал из прически длинные пряди, и они колыхались на ветру, как в подземелье от сквозняка шевелились тонкие корни. Женщина шла, глядя стеклянным взглядом сквозь толпу и иногда натыкаясь на людей и выставленные возле прилавков корзины, будто безумная или слепая.
Как ни странно, на рынке ее встречали приветливо. Женщина иногда останавливалась, вдумчиво разглядывая аккуратно разложенные пучки зелени или шелковые ленты, с рассеянной улыбкой обменивалась парой фраз с торговцами и шла дальше.
А потом она вдруг обернулась на Эша.
Он знал, что нельзя в упор пялиться на незнакомую женщину. Тем более, когда ты — приговоренный к смерти раб.
Знал, но не мог себя заставить отвернуться.
Женщина в черном застыла. Ее взгляд прояснился. Скользящей поступью призрака она быстро направилась прямиком к Эшу, не спуская с него глаз. И через минуту вдовица уже очутилась в шаге от юноши.
Никкаль, недовольно нахмурившись, двинулся к ней.
— Я могу чем-то помочь госпоже?..
Женщина ничего не ответила.
Она протянула руки к Эшу. Узкие ладони мраморной тяжестью легли ему на плечи. Женщина сделала глубокий вдох, запрокинула голову и вдруг со всей силы пронзительно закричала, как если бы ее живьем резали на куски.
Глава 9
Весь рынок застыл.
Позабыв о своих делах, люди умолкли, уставившись на Эша и кричащую женщину. Скорняк ринулся на помощь вдове с другой стороны торгового ряда, прихватив с собой нож, но кто-то по счастью остановил того за рукав. Несколько женских голосов начали истошно звать стражу.
Эш окончательно растерялся. Дарий потянулся было, чтобы взять безумицу под локоть, но Ник грубо оттолкнул его.
— Руки подняли, оба! — гаркнул он. — Чтобы все видели, что вы не при чем! Госпожа?.. — повернулся Ник к безумной. — Госпожа, что случилось?.. Госпожа?..
Дальше Эш его уже не слышал.
Он видел прямо перед собой злые глаза цвета болотной воды, и они словно затягивали его в бездонную глубину черных зрачков. Крик с каждым мгновением острой спицей вонзался Эшу в грудь. Боль становилась все нестерпимей, а он не мог даже пошевелиться…
Совсем, как во сне.
И вдруг рыночная площадь, торговцы, Никкаль с Дарием и даже женщина, державшая сейчас его за плечи, исчезли.
Эш увидел себя в совершенно другом месте.
Он лежал на спине в полумраке смутно знакомой комнаты. А рядом с ним горели свечи. Те самые свечи из его давнего кошмара.
Эш до мельчайших подробностей знал рисунок на залитой восковыми слезами ножке канделябра. С двух бронзовых чаш желтоватой бахромой спускался нагар.
Он трясся всем телом от страха и холода, глядя на то, как поблескивает в свете покачивающихся язычков пламени огромное стальное жало.
От ужаса у него перехватило дыхание.